— Нет.
— Что ж, в таком случае я считаю, что мы пришли к полному взаимопониманию. Следите за Пристанищем. Будьте бдительны. Всё ясно?
Цирцея согласно кивнула. Мавор — тоже.
— Отлично. Собрание на этом окончено.
И они разошлись — каждый по своим делам, ждущим их за пределами этих каменных стен.
Глава 7. Противоречия. Часть первая
— Обалдеть просто можно, как сильно я хочу ему вмазать! Ненавижу нивров всей своей душой!
Медея тактично шла впереди и пыталась, как разумный член команды, как-нибудь разговорить новоявленного спутника. У неё это получалось лучше, чем у Стриго, которого вообще игнорировали по всем фронтам, словно он так — никчёмный мусор, не заслуживающий внимания столь значимого индивида в лице нивра. Медею Делеан не игнорировал, но отвечал ей крайне сухо, что в полной мере показывало то, как он не желал контактировать с представителями людской расы.
Из-за того, что Сокол не мог никак пожаловаться Медее, он отдувался на Стриго. Оуви разделял его мнение, но периодически напоминал наёмнику, что нивр находится достаточно близко и может без проблем услышать гадости, адресованные ему.
— Так значит, вы — из королевского рода?
Медея непринуждённо улыбнулась, но Делеан не обратил на неё ни малейшего внимания.
— Да.
— И вам нужно договориться с Королём?
— Я обозначил свои цели ранее. Не знал, что у людей проблемы не только с самоконтролем, но и с памятью.
Медея сделала самое благодушное выражение лица, хотя мысленно уже давно жесточайшим образом расправлялась с этим паршивым и невыносимым нивром, который пил из неё все соки своей излишне пафосной натурой. Делеан, к своему счастью, ничего не замечал. А, может быть, намеренно не придавал этому значения, потому что был выше всего человеческого.
В общем, если кратко подводить итоги, — всё было более чем весело. В самом негативном смысле, разумеется.
Сокол, видя страдания Медеи, не приходил к ней на помощь. Даже не рвался — чего уж таить. Нет, ему вовсе не нравилось заставлять Лиднер испытывать свои нервы на прочность. И он, вроде как, садистом тоже не был. Не замечал за собой таких предпочтений, по крайней мере. Он всего лишь не хотел ни на шаг приближаться к мерзкому нивру, который не приносил ему ничего, кроме ненужной головной боли. И его, право, можно было понять! Кому вообще понравится издеваться над собой? А кому понравится общаться с тем, кто его раздражает? А Медея, между прочим, сама проявила радушие. Значит, пусть за всех в гордом одиночестве и отдувается. Вполне честная ситуация, как думал Сокол.
Или ты просто эгоистичное, мерзкое создание, которое не хочет признавать свою истинную гадкую сущность.
Едко прокомментировал логику наёмника дух и неприятно захихикал, будто это была самая смешная шутка на всём белом свете.
Его смех напоминал надоедливое жужжание насекомого, летающего намеренно где-то поблизости. Но если насекомое можно попытаться найти и убить, то духа убить — дело сложное, как ни крути. Тут прикончишь или себя вместе с ним, или себя и без него. В обоих случаях результат получится не такой, какой нужен был Соколу, и поэтому ему приходилось терпеть гадкие звуки и скрипеть зубами в надежде, что он когда-нибудь избавится от этого проклятия.
Забавно, не так ли? Называть чужую душу в собственном теле «проклятием». Душу, которая, без всяких сомнений, обладала немаленькими способностями. Душу, скитающуюся по миру дольше любого человека. Душу, которую заперли в книге таинственные существа. И теперь Сокол, будто так и надо, называл Ахерона — проклятием, когда как другие не стали бы их разделять и обозвали бы его лаконично и понятно — одержимым. Сокол тоже не утруждал бы себя, если бы лично не попал в такую ситуацию. Он с детства жил в незнании. Думал, что нет никаких духов. И что они точно не вселяются в людей и не пытаются подчинить их своей воле.
По правде говоря, Сокол боялся, что ещё немного — и его тело само начнёт его подводить. Всячески изменяться. А потом, спустя время, он потеряет своё Я. Он станет молчаливым и безвольным зрителем, наблюдающим за тем, как дух убивает его же руками близких ему товарищей.
Наверное, именно поэтому Сокол нуждался хоть в какой-то мизерной надежде, в его случае ею был человек, о котором говорила Медея. Может быть, он рассчитывал ещё на знаменитую столичную библиотеку, в которой было собрано много редких книг. Он убеждал себя, что это ничего не стоящая чепуха и нет смысла за неё цепляться, но Сокол верил. Тайно, чтобы не разочароваться.