— Ты и должна быть ленивицей в период беременности, дорогая. Тебе нравится колечко?
— Я никогда и не думала о чем-нибудь более красивом! — В порыве благодарности она обвила его шею руками, а он осыпал ее поцелуями в приступе отчаянной страсти, которая лишь усиливалась от сознания близкой разлуки. Даже когда он ее обнимал, его мысли постоянно возвращались к письму, ожидавшему его в доме друга, и он молился про себя, чтобы ничего серьезного не произошло с Нанетт.
Ему хотелось знать, не написала ли Лиззи отдельно письмо Джейн Филдинг? Она наверняка в таком случае что-то заподозрит, если только выяснит, как давно он находится в городе, не удосужив их своим визитом. Напишет ли она об этом Лиззи?
Как он заметил, жены-креолки обычно закрывали глаза на любовниц-квартеронок своих мужей, как и на родившихся в результате детей-полукровок, но инстинктивно чувствовал, что ни Лиззи, ни Джейн никогда на это не пойдут. Они часто повторяли, насколько возмущены таким терпимым отношением к супружеским обязанностям во франко-креольских семьях.
С точки зрения закона, он являлся абсолютным хозяином как своей жены, так и дочери, и мог поступать так, как ему заблагорассудится. Но если в результате, когда он будет в отлучке, Лиззи решит вернуться в Англию, захватив с собой дочь, то поставит его перед свершившимся фактом, и ему будет очень трудно разрубить такой узел. В таком случае он сможет свободно, не таясь, жить с Клео, но он никогда не сможет на ней жениться или дать свое имя родившемуся от нее сыну. Тем не менее Лиззи еще могла подарить ему наследника. А разве мог он потерять свою рыжеволосую Нанетт?
"Само собой разумеется, — пытался он себя успокоить, — если Джейн написала письмо Лиззи, то могла с таким же успехом попросить его доставить адресату, так как в этих местах почта работала скверно. Только на прошлой неделе "Луизиана Газетт" опубликовала сообщение о том, что у почтальона при переправе вброд через ручей утонула лошадь, и большой мешок с почтой был безвозвратно утрачен".
Вдыхая тонкий, отдающий землей запах тела Клео, он губами прикоснулся к ее грудям. Но как он мог ее оставить? Самым решительным образом он покончил со всеми мыслями, отвлекавшими его от испытываемого ими взаимного удовольствия.
— У меня деловое свидание сегодня вечером, — сказал он ей после того, как они отдались плотской любви. — Отодвигаясь от нее, он испытывал сильный душевный упадок, словно уже их отделяли друг от друга не сантиметры, а целые мили.
Она лишь моргала своими красивыми ресницами и молча смотрела на него, постепенно засыпая абсолютно голой, лишь с кольцом на пальце. Выскользнув из кровати, он отправился к себе, чтобы помыться и переодеться.
Живот у нее немного увеличился, — это его ребенок заявлял о своем существовании.
Он кликнул наемный экипаж, на котором добрался до прекрасно обставленного дома, где его радушно встретили Амос и Джейн, налив ему стаканчик шерри, и только после этого вручив письмо от Лиззи. Сломав печать, он дрожащими руками развернул листок.
"Дорогой мой супруг, — медленно про себя читал он. — Мы шлем тебе наши приветы и пожелания доброго здоровья, а также наши самые лучшие пожелания Джейн и Амосу. У нас в доме все в порядке, и мы ждем с нетерпением твоего возвращения. Твой надсмотрщик сообщил мне, что султанчики у сахарного тростника прекрасно вышли и что вскоре наступит время рубить его. Нанетт плачет и требует, чтобы Маленький Жак нашел ее папу. Мне кажется, она уверена, что Старый дьявол проглотил тебя, поэтому если ты поторопишься с возвращением, то лишь обрадуешь дочку. Она будет счастлива.
Твоя любящая супруга Элизабет".
— Надеюсь, Элизабет и Нанетт чувствуют себя хорошо? — спросила хозяйка.
— Да, благодарю вас. Они шлют вам свои наилучшие пожелания. — Сложив листок, он положил его в карман жилетки, мысленно выражая благодарность за то, что Джейн не получила другого письма от Лиззи, и надеясь, что она не придавала особого значения тому, почему он не остановился у них, а предпочел пекарню Мейзи.
Он знал, что с его идиллией покончено. Осторожное напоминание Элизабет по поводу срока сбора урожая заставило его гадать, что она скажет по поводу его необычной поездки в город в разгар лета. Но все указывало на то, что Иван старался не замечать. Либо он покидает сейчас Клео, либо теряет все, что наработал со времени своего приезда в Луизиану.
Они лежали голые под противомоскитной сеткой, едва прикасаясь друг к другу из-за жары в комнате. Наконец он, собравшись с силами, решил сказать ей о своем отъезде.
— Мейзи позаботится о том, чтобы у тебя было все необходимое. Я ей целиком доверяю. Ты можешь обращаться к ней через Берту — она знает оба языка.