— Ну и кто, по ее словам, была ее мать?
— Она утверждает, что мой муж, проявляя необыкновенную галантность, скрывал все время ее имя, — ответила Элизабет на грани бешенства. — Я не верю ни одному ее слову! Алекс, у тебя хранится завещание Ивана. Я в нем не видела ничего, связанного с незаконнорожденным ребенком. Может, там было тайное дополнительное распоряжение, о котором мне ничего неизвестно?
— Конечно, нет. Простите меня, мадам Кроули, но как ваш адвокат я должен вас спросить об этом. Известно ли вам о какой-либо внебрачной связи вашего супруга, которая могла привести к возникновению такой ситуации?
— Нет! Это — мошенничество! Сплошное надувательство! Она оказалась такой нещепетильной, что осмелилась спросить у меня имя своей матери! Как ты полагаешь, нужно ли поставить обо всем этом в известность власти?
— Мне не хотелось, чтобы вам стали известны все пересуды, которые может породить такое дело, мадам. Оставьте все мне. У нее есть адрес?
— Да. Они со своей дуэньей сняли меблированные комнаты в том же пансионе, в котором живешь ты. Они живут у мадемуазелей де Авиньон, где и ожидают от нас известий. Мне кажется, она рассчитывала, что ее пригласят сюда, в Мэнс!
— В таком случае ее просто найти, — заметил Алекс. Это было неудивительно. Пансион, который содержали две почтенные старушки аристократки, был единственным местом, где можно было снять комнату и получить приличный стол и почувствовать ту приятную атмосферу, которую они создавали в своем заведении.
— Прошу вас, мадам, об этом не беспокоиться. Я поговорю с ней завтра же.
Нанетт, чувствуя себя неловко, спросила:
— А нельзя ли вообще не обращать на нее внимания?
Элизабет бросила на нее быстрый взгляд.
— Думаю, что этого не стоит делать, — сказал Алекс. — Мне нужно будет заняться этим делом до утверждения завещания вашего отца судом. Очень просто проверить то, что она вам здесь рассказала у монахинь. Вы не волнуйтесь. Я проведу расследование по поводу этих притязаний.
— Может ли она оспорить имение Ивана? Как ты думаешь? — воскликнула Элизабет в ужасе.
— Так как она подняла этот вопрос перед вами, а не перед кем-нибудь другим, хотя нам пока об этом ничего неизвестно, я могу лишь заверить судью в том, что месье Кроули не оставил никакого письменного распоряжения в отношении этой девушки.
— Да она просто воровка! — тихо сказала Элизабет.
Покраснев, Нанетт резко возразила:
— Что ты, мама!
Алекс благовоспитанно промолчал.
Возвращаясь поздно вечером к себе, он размышлял о двух новых постоялицах в его пансионе. Так как он постоянно завтракал в номере, а обедал и ужинал в других местах, — довольно часто в Мэнсе — он их не видел. Вообще-то он чувствовал их присутствие, так как время от времени где-то внизу, в холле, слышал женские голоса. Один был мелодичный и молодой, а другой — глубокий, пронзительный, похожий на звук английского рожка.
Когда он подъехал к пансиону, в нем было темно, лишь внутри на фоне проникавшего в окна лунного света горел слабый огонек. Передав лошадь груму, он вошел в дом. Этот огонек оказался свечой лакея, стоявшего на верхней лестничной площадке.
— Ты до сих пор не спишь, Лафитт?
— Я слышал, как подъехала ваша лошадь, мики.
В спальне Алекс, сидя на стуле, поднял одну за другой ногу, а Лафитт помог ему снять сапоги.
— Ты видел новых постоялиц, Лафитт?
— Да, месье. — Лакей недовольно заворчал, снимая второй сапог.
— Как они выглядят?
— Две одинокие женщины. Одна из них очень молода. — Лафитт поколебавшись добавил: — Не думаю, что они родственницы, мики.
— Почему ты так считаешь?
— Может, они и связаны родственными узами, но какое-то время жили врозь. Молодая девушка постоянно твердит что-то о сестрах, словно только что приехала из монастыря.
— Понятно. Ну, как она выглядит?
Наступило молчание. Потом Лафитт намеренно сдержанно сказал:
— Думаю, что вы, мики, будете приятно поражены.
Когда Лафитт помогал ему снять верхнюю одежду и надеть тонкую ночную рубашку, Алекс размышлял над тем, что сегодня услыхал. На самом ли деле она — авантюристка? Или же отпрыск, появившийся на свет благодаря флирту Кроули? Такое нельзя исключать, хотя он знал отца Нанетт с детства, и ему ничего не было известно о его внебрачной связи. Их семьи проводили немало времени вместе во время зимних светских сезонов, когда Кроули приезжал в Новый Орлеан. Он попытался напрячь память, чтобы подобрать к этой загадке ключи, вспомнить о какой-нибудь сплетне о внебрачной связи его с молодой светской женщиной. Но, само собой разумеется, такое могло произойти и тогда, когда он еще ходил пешком под стол!