— У Орелии сильная душа, — уверенно сказала вторая, та, которая была постарше. Она выпрямилась, потирая ноющую поясницу, и ее подруга сделала то же самое. Растирая затекшие мышцы, они смотрели на бегавших по кругу детей.
Выйдя из главного здания, молодая монашенка направилась к группе. Она шла так быстро по траве, что ее длинная юбка, казалось, плыла по ней.
— Орелия, дорогая, — позвала она, — тебя требует к себе мать-настоятельница. Я посмотрю за малышами.
— Слушаюсь, сестра.
Две монашенки на огороде, переглянувшись, вновь приступили к работе.
Орелия летела, как на крыльях, через двор к главному входу. Ее и прежде вызывала к себе настоятельница, и каждый раз такой вызов был связан с приездом ее таинственного друга, месье Кроули, который привозил ей подарки и одаривал деньгами сестер.
Из-за его забот она пользовалась большими привилегиями, чем другие сироты. Но она по-прежнему была вынуждена жить в сиротском доме и, за исключением кое-каких классов, никогда не бывала в компании дочерей состоятельных плантаторов, которые обычно направляли их на воспитание в монастырь на всю зиму.
Одна или даже две из них подружились с ней, но большую часть времени Орелия оставалась за пределами круга тех молодых девушек-пансионерок, которым разрешалось проводить рождественские праздники дома, а летние каникулы в имениях своих родителей. Подслушивая их разговоры о рождественских балах, о летних выездах на охоту, о пикниках, в которых они принимали участие дома, она старалась создать для себя тот образ имения с плантациями, которого была лишена. "Когда-нибудь, — поклялась она, — она отыщет свою мать и заставит признать ее своим ребенком!"
Перед задним входом Орелия, остановившись, сорвала желтый цветочек — это будет подарок для нее. Здание монастыря, с его террасами и колоннами, было значительно красивее и импозантнее сиротского дома. В нем располагались не только контора матери-настоятельницы, столовые и классные комнаты, но также кельи для монашек и спальни для обычных учащихся. Орелия неторопливо шла по холлу, в котором почти не было никакой мебели, если не считать нескольких портретов святых на стенах, и постучала в дверь кабинета.
— Входи, Орелия, — ответил ей кто-то тихим голосом.
Открыв дверь, она порывисто огляделась. В комнате никого, кроме настоятельницы, не было. Она сидела за своим письменным столом с озабоченным видом.
Протянув руку, настоятельница сказала:
— Подойди поближе, Орелия, сядь возле меня. Должна сообщить тебе неприятную новость.
Испытываемое Орелией разочарование сменилось тревожным ожиданием, отчего у нее бешено заколотилось сердце, а в горле появился мешающий ей дышать комок.
— Это касается месье Кроули, достопочтенная матушка?
— Да. — Неожиданно взяв похолодевшие руки Орелии в свои, она мягко усадила ее на табурет у своих ног. — Теперь он не будет наносить тебе визиты. Его призвал к себе наш Господь.
Орелия смяла желтый цветок в руке, но ничего не сказала. Слова застряли у нее в горле.
— Наш добрый друг погиб в результате несчастного случая на охоте, а его лошадь к тому же упала на него. Мы будем так оплакивать его. Он был очень добрый, щедрый человек, и не только к тебе, но и ко всему нашему ордену. Сегодня вечером мы помолимся за него в храме.
Орелия вдруг выпалила:
— Он был моим отцом, не так ли?
На мгновение мать-настоятельницу охватило замешательство. Она вздрогнула от неожиданности. Помолчав, продолжила:
— Он сказал мне, что действует от имени твоего отца, — он платил за твое обучение и привозил тебе подарки, чтобы тем самым сделать твою жизнь здесь более похожей на пребывание в этих стенах пансионерок, а не получательницы нашего вспомоществования из милости. Теперь, это само собой разумеется, прекратится.
— В таком случае, кто же мой отец? — спросила Орелия, чувствуя, как у нее пересохло в горле. — Теперь-то вы можете мне сказать об этом?
— Месье Кроули не пожелал открыть нам его имя и привел вполне веские причины, позволяющие с уважением воспринять его отказ. — Мать-настоятельница нежно погладила Орелию по голове. — Тебе уже почти восемнадцать, не так ли? Ты уже достаточно взрослая, и теперь можно сообщить тебе то немногое, что нам известно. Тебе в скором времени предстоит сделать выбор, Орелия, — либо вступить в наш орден, либо дать нам возможность позаботиться о твоем браке.
— Бр… браке? — заикаясь, переспросила Орелия.