— И когда вернулся к тебе, знал, ты будешь моей. Я желал тебя так, как никого и никогда в жизни. Мне хотелось обладать твоей душой и телом. И на какое-то мгновение мне показалось, что это так. А когда отправился в командировку, ты стала постепенно отдаляться, очень сухо говорила по телефону. Я медленно сходил с ума.
— У меня не оставалось выбора. — Люсинда произнесла фразу очень тихо, хотя внутри все пело от счастья. — Я почувствовала, что беременна, а ты отдаешь предпочтение женщине, которую потерял.
— Как ты посмела так думать? — спросил Томас. — Ведь я люблю тебя.
Конечно, Синди догадывалась, о чем говорит муж: мучительным, окольным методом, но тот признался наконец в любви. Она тихо засмеялась, закрыв глаза.
— Том, любимый, — прошептала Люсинда, глядя на мужа блестящими глазами. — А мне казалось, что я страдаю одна. Почему я стала отдаляться от тебя? Да потому, что люблю тебя. И сама мысль, что ты никогда не ответишь на мое чувство, становилась невыносимой.
Томас, наклонившись, жадно поцеловал жену. Она обвила руками его шею, и оба со смехом упали на песок.
— Я испытал адские муки, — бормотал он. — Думал, что заманил тебя в ловушку, а вернувшись, обнаружил, что ты разгадала мой замысел и нас разделяет непреодолимая дистанция. А узнав, что ты беременна, рассчитывал, что ребенок поможет вернуть тебя. Вот почему настаивал, чтобы мы поженились раньше, чем ты успеешь опомниться. В общем, прибегал к различным уловкам, чтобы получить то, о чем мечтал.
— Извинения принимаются, — тихо произнесла она.
— А кто извиняется? А теперь скажи, Люси, что ты тоже любишь меня. И повторяй бесконечно. В наказание за то, что заставила меня пройти через муки и страдания.
— Я люблю тебя, Томас Райс, — проговорила Люсинда и тихо застонала, когда его рука скользнула в вырез платья и сжала ее припухшие груди.
— Как давно я ждал этого признания! Когда ты обвинила меня в том, что я взял на работу Мэри, в твоих словах послышалась ревность. И почему не сказала, что ревнуешь меня? В твоих словах я отыскал бы то, что мне требовалось.
— Я действительно ревновала, — промолвила Синди. Казалось, все происходило очень давно. — Я просто ненавидела Мэри.
— Что ж, в следующий раз будь осторожнее, — мрачно сказал Томас, но черты лица тут же смягчились, он улыбнулся. — А впрочем, Мэри получит то, что заслужила, когда увидит нас вместе за обедом.
— Ты прав, Мэри не понравится, — согласилась Люсинда, но сейчас она не сердилась и никому не желала зла.
— А ты представляешь мое состояние при известии, что ты, возможно, потеряешь ребенка? — тихо произнес Томас. — Без него брак терял всякое значение.
— Но ты же сначала согласился на развод! — заволновалась Синди.
— Из самолюбия. Я твердо верил, что никогда не отпущу тебя.
Томас поднял голову. Бесконечно долго они молча смотрели друг на друга. Слова были не нужны. Его глаза говорили, как долго ждал он этого мгновения, а ее глаза давали страстный ответ. Обняв жену за талию, Томас приблизился к губам Люсинды, и по ее телу пробежала жаркая волна. Ее целовал любимый мужчина, муж!
Синди засмеялась от радости. Целуя жену, Томас расстегнул пуговицы на платье и припал к ее груди, истомившейся в ожидании его ласк…
— Ты постоянно меняешься, — проговорил Томас, и Люсинда мечтательно улыбнулась. Ее лицо светилось любовью, которую не требовалось скрывать. — Каждый день я открываю в тебе что-то новое. Я и не представлял, какой тусклой была моя жизнь, пока ты не ворвалась в нее, словно поток солнечного света. Вначале я не обращал внимания, потом стал сомневаться, однако прятать свои чувства невозможно — существовать без тебя бессмысленно.
— Как хорошо. — Синди судорожно перевела дыхание, нежась в его объятиях.
Она смотрела на прекрасное мужественное лицо и думала о том, что ребенок, которого она носит под сердцем, родится для любви и счастья. Обязательно, Иначе и не может быть.
Эпилог
— Ну, давай, миленькая, начинай! — сказал Томас, с нежностью глядя на маленькую Луизу.
Девчушка со светлыми, как у матери, волосами и серыми — в отца — глазами изо всех сил надула пухленькие щечки и, открыв ротик, выдохнула. Две маленькие свечки на праздничном торте, украшенном шоколадной глазурью, угасли.
— Молодец! — похвалил Томас дочку и, взяв на руки, добавил: — Ну а теперь, Лу, пора бай-бай!..
Люсинда не могла нарадоваться на мужа. Несмотря на занятость, он старался вернуться домой прежде, чем жена начнет укладывать дочку спать, чтобы поиграть со своей любимицей.
Семейство жило теперь в небольшом особнячке с тремя спальнями, двумя гостиными, кухней, двумя ванными комнатами. Квартира, которую помог купить отец Люсинды, вполне подходила для супружеской пары с ребенком.
Молодая жена с удовольствием занималась домашним хозяйством, но нет-нет да и задавала мужу вопрос:
— Ты же сам упрекал меня когда-то в праздности. Может, мне пора на работу?
— Ну уж нет, — успокаивал ее Томас. — Твоя главная забота — Луиза. — И лукаво добавлял: — Ты же не хочешь, чтобы она выросла такой строптивой, как ты?..
Убирая со стола, Люсинда отодвинула стул.
— Надо же! — ахнула она. — А подарок-то забыли. — И, подхватив куклу Джуди, направилась в детскую.
— Тсс, — прижал палец к губам Томас. — Она почти спит. — Уложив куклу рядом с дочкой, прошептал: — Иди, ложись, я сейчас приду.
Синди сидела в легком кружевном пеньюаре возле туалетного столика, когда появился муж. Он низко склонил к ней голову, теплое дыхание обвевало ее щеку.
— Я все время думал, что взял в жены совсем еще девочку, которая не знала тогда, чего хочет от жизни… и мне казалось, я не вправе был навязывать тебе свою волю… — Его рука завладела грудью жены, пальцы ласкали нежный сосок. Едва сдерживаясь, Люсинда повернулась, открывая ему доступ к другой груди. — Но теперь, дорогая, я тебя никуда не отпущу. И не думай. Вдруг увлечешься каким-нибудь боссом, как когда-то мной? Синди улыбнулась.
— Разве я могу променять своего первого любимого мужчину на кого-то еще? Я и сейчас схожу от тебя с ума, как во время той памятной ночи…
Рот Томаса скользнул по ее теплым губам, и она задрожала в ответ на ласку, а муж крепче прижал жену к себе.
Когда Люсинда вернула поцелуй, он легко приподнял ее и, положив на кровать, нетерпеливо стянул пеньюар. Она нежно коснулась его шеи, зачарованная близостью сильного гибкого тела. Каждая клеточка ее существа вспыхнула жарким пламенем желания.
Торопливо раздевшись, Томас лег рядом. Синди трепетала, когда мужские руки легонько дотрагивались до самого сокровенного места ее тела и вновь вспархивали к груди.
— О, Том! — наконец простонала Люсинда, не в силах больше выдерживать сладкую муку. — Возьми меня!
— Да, любимая, да! — Он приподнял ее за бедра, и они слились в блаженном упоении.
Могучий ритм страсти захватил обоих. И Люсинда, и Томас желали одного — всецело обладать друг другом. Для нее во всем мире существовал сейчас только Том и те божественные ощущения, какие рождала в ней его любовь. Муж замедлил темп, умышленно растягивая удовольствие, не переставая руками и губами ласкать разгоряченное тело жены.
О, как я люблю этого человека! — промелькнуло у нее в голове, и Томас, шестым чувством угадав ее мысли, нанес последний удар, вознесший обоих на пик любви.
— Как насчет мальчика? — спросил Томас, когда они лежали, обессиленные после вспышки неистовой страсти.
Люсинда молча дотронулась до руки мужа, подумав, что внутри у нее наверняка зародилась новая жизнь. Она удовлетворенно вздохнула и уютно устроилась на его плече.