Наконец появился третий человек, которого ждали оба. В руках его била раскрытая коробка, в которой поблескивали два новехоньких пистолета.
—К барьеру! – послышался голос.
Заняв позицию, Джулиан тщательно прицелился и...
—Она с самого начала держала вас за идиота, Хэмптон! Уверяю вас, вам известно далеко не все...
– Вполне достаточно того, что мне известно, чтобы презирать вас, граф.
– Да! – усмехнулся тот. – Эта пташка умеет, если надо, пустить слезу! Могу себе представить, в каких красках она все это расписывала, сэр. Весьма правдоподобно. Только такой олух, как вы, мог бы поверить ей. К вашему сведению, ей нравились мои игры, она сама просила еще и еще.
...колени графа подогнулись, и его безжизненное тело упало лицом в траву...
– Я заставлю ее вернуться! – Глазбери смерил Джулиана ледяным взглядом. – И заставлю ее родить мне наследника! В этом она до сих пор упорно отказывала мне. И я бы настоятельно советовал вам, Хэмптон, хорошенько подумать, прежде чем вставать у меня на пути. С Леклером мне, возможно, еще пришлось бы повозиться, но вас я раздавлю, как червяка.
– Мне достаточно угрожали на моем веку еще и не такие, как вы, поверьте. Графиня уже не девочка, граф. Ей далеко за тридцать. Рожать в таком возрасте в первый раз чревато осложнениями.
– Мне-то что за дело до ее осложнений? Если только ребенок родится живым.
– А если родится девочка? – деловито поинтересовался Джулиан.
– Поступлю так же, как все в таких случаях, – попытаюсь еще.
«А если она вообще не сможет забеременеть?» – подумал Джулиан, но не спросил. Джулиан не знал, что будет делать граф в подобной ситуации, но ожидать можно было чего угодно. Такой, как Глазбери, не остановится ни перед чем.
Джулиан поднялся, собираясь уходить.
– Мой вам совет, граф, – произнес он, – напишите ей письмо, но не выдвигайте требований, а просто объясните, чего вы хотите. Причем как можно мягче, может, она и смягчится. Но не думайте, однако, что, если графиня начнет рассказывать о ваших проделках, ей никто не поверит. И последнее, не будьте так уверены, граф, что ситуация работает на вас. Времена изменились, ваше сиятельство! Сегодня в обществе царят более демократические настроения, чем хотелось бы вам.
К полудню на побережье лег густой туман. Судя по всему, дождя было не миновать. Небо повисло так низко, что казалось, сливалось с морем, и лишь пенные барашки волн обозначали границу между ними.
Пен сидела за столом и работала. Точнее, пыталась работать над своим памфлетом. Взгляд ее, однако, упорно возвращался к лежавшему рядом листку со списком потенциальных любовников.
Пен пыталась сосредоточиться на памфлете, но работа что-то не клеилась. Пен надела свой голубой плащ и вышла на каменную террасу. То, что еще недавно было землей и небом, казалось ей теперь пространством без верха и низа. Волны продолжали биться о берег, но туман делал шум прибоя приглушенным, словно доносившимся издалёка. Ветер, задувший как будто сразу со всех сторон, словно уносил Пен туда, где рождался из первозданного хаоса.
Пен медленно шла по берегу. Она сняла туфли. Ей нравилось ощущать босыми ногами сырой песок и холодный прибой, ласкавший ее ступни.
Ей снова вспомнился Неаполь, прогулки по морскому берегу с молодым Паоло. Младший сын знатного итальянского графа, Паоло посвятил жизнь сочинению опер и любовным похождениям (предпочитая почему-то иностранок). «Насладитесь теплом песка под вашими ногами, синьора, ощутите прохладу волн – почувствуйте разницу между ними...»
Паоло умел говорить комплименты – галантные, цветистые, немного фривольные. Пен сознавала, что все это неискренне, однако восхищение молодого ловеласа, пусть даже и наполовину наигранное, все же было ей приятно. Пен нравилось ощущать себя молодой и беспечной, хотя в глубине души она, конечно, понимала, что это лишь спектакль. Вся ее жизнь в Неаполе была спектаклем. Спектаклем, похожим на те, которые она с братьями, сестрой и Джулианом разыгрывала в детстве, изображая прекрасную даму.
Хотя нет! В тех детских играх было гораздо меньше фальши и работы на публику.
Ноги Пен уже успели замерзнуть от студеной воды. Лучше, пожалуй, вернуться, посидеть немного на том большом камне и – домой. Но где же камень? Оглянувшись вокруг, Пен вдруг обнаружила, что, сама того не заметив, зашла слишком далеко. Даже дом не был виден. К тому же там, где она находилась сейчас, песчаный пляж обрывался. Дальше шел крутой берег, поросший густой травой.
О ноги Пенелопы разбилась новая волна. Повернувшись, Пен поспешила в сторону дома.
Пен могла бы и вовсе не заметить этого человека в сплошной серой мгле, где небо словно смешивалось с землей. Тем не менее взгляд ее, случайно или осознанно, упал на фигуру вдалеке на одиноком холме. Незнакомец стоял к Пен спиной, но она почувствовала, что он что-то высматривает. Что именно? В том направлении, куда этот подозрительный тип смотрел, есть лишь один объект – дом Джулиана.
Пен почувствовала, как холодеет все внутри, но попыталась взять себя в руки. Видимо, Джулиан прав: она просто стала болезненно подозрительна. Возможно, это лишь случайный прохожий, уставший от долгой ходьбы. Он, вероятно, решил передохнуть, забравшись на минутку на холм, чтобы полюбоваться окрестностями. Он сейчас спустится и, вероятно, пойдет дальше своей дорогой.
Но тут незнакомец вдруг просто исчез.
Новая волна страха накатила на Пен. Случайный прохожий не стал бы прятаться, почувствовав, что его заметили.
Пен огляделась вокруг. Вдалеке виднелась рыбацкая деревенька в несколько убогих домишек. Возможно, незнакомец оттуда, но Пен сомневалась в этом. Она плохо разглядела мужчину, но, кажется, одет он был во фрак. Деревенские так не ходят.
Вдоль берега начиналась невысокая гряда каменистых холмов. Пен постаралась держаться поближе к ним. Если она спрячется за ними, незнакомец не сможет ее увидеть.
До дома оставалось всего каких-то ярдов сто. Пен уже вздохнула было с облегчением, как вдруг, взглянув на дом, снова похолодела: на террасе явно мелькнула чья-то тень. В доме кто-то есть!
Сердце Пен бешено колотилось. Куда бежать? И кто в доме? Все тот же незнакомец, успевший каким-то образом опередить ее и проникнуть туда, или, может быть, его напарник? Люди графа явно шпионят за ней. Пен уже не сомневалась в этом. И что делает этот человек в доме? Роется в ее вещах? Или, возможно, хочет, взяв лодку, обыскать побережье?
Холодная волна коснулась ног Пен. Это ощущение вывело ее из ступора. О том, чтобы возвращаться в дом, не могло быть и речи. Все, что остается, – это спрятаться где-нибудь. Подобрав юбки, Пен побежала вдоль скалистой гряды, ища какое-нибудь укрытие. Ветер пронизывал ее до костей, но и без него все тело Пен колотил озноб от страха. Вскоре, однако, Пен нашла ложбину между камней. С трудом протиснувшись между ними, она опустилась на сырой песок, завернувшись в плащ.
Пен чувствовала себя загнанным зверем. Зубы стучали помимо ее воли, отбивая нервную дробь. Она стала ждать, пока ее кто-нибудь обнаружит, и молиться, чтобы это оказался спаситель, а не преследователь.
– Кажется, мистер Хэмптон, она не очень пришлась вам по душе?
Мягкий женский голос доходил до слуха Джулиана словно сквозь густую пелену тумана, хотя на самом деле его обладательница сидела совсем рядом с ним. Мыслями Джулиан сейчас был за сто миль отсюда – в одиноком скромном доме на берегу океана. В ушах его все еще словно звучали слова Пенелопы, которые она произнесла, прощаясь с ним.
Как призналась сама Пен, изначально ей действительно казалось, что печальный опыт с мужем отбил у нее интерес к плотской любви на всю оставшуюся жизнь. Фактически так оно и было – до недавнего времени.