Это были неторопливые щелчки по полу, цок-цок-цок.
Как если бы ко мне в номер решил заглянуть средних размеров кабан. На задних ногах.
Казалось бы, куда уж хуже. Я ничего не видел. Лежал на кровати, не в силах управлять собственным телом. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
Теперь еще это.
По полу в моем направлении цокал тяжелыми копытами невидимый посетитель.
Когда в лицо мне ударил запах мокрой псины, мне очень захотелось закричать, но рот, казалось, был заклеен скотчем.
Будто бы у меня вообще нет рта, и я не могу произнести ни слова, и мне остается лишь довольствоваться ролью отстраненного наблюдателя за собственным телом.
Даже не наблюдателя, слушателя.
Впрочем, отчасти я сохранил и осязание с обонянием. Запах псины продолжал забивать ноздри. И я очень хорошо чувствовал спиной мокрую от пота простыню. Еще, кажется, стучало мое сердце. В такт шагам невидимого гостя.
Но я не мог сделать ничего. Я был беспомощен.
Я ощущал на лице дуновение теплого воздуха. Возможно, то было дыхание неведомого гостя.
Я даже порадовался, что не вижу его.
Появился еще какой-то звук. Приглушенное сипение, отрывистые всхлипывания.
Кто-то втягивал воздух, принюхиваясь, вновь и вновь обдавая мое лицо жарким дыханием.
И когда неизвестный приблизился совсем близко к моему лицу…
Я проснулся.
Вырвался из зыбкой пелены сновидения.
Я снова находился в гостинице у водохранилища в окрестностях города Краснорецк.
Да, я был в номере гостиницы. Лежал на кушетке.
Я проснулся. И мне вновь предстояло искать Максима, затеявшего неведомую мне игру.
Это был просто сон, расслабься, Каштанов. Просто кошмар.
Так я думал, лежа поперек кушетки, пялясь в потолок и медленно приходя в себя.
Муторный кошмар выветривался из головы.
Вспоминая о смутном ощущении бессилия, охватившем все тело, я испуганно уцепился ладонью за пах. Нет, тут все было более, чем в порядке.
О своем сне я почти ничего не помнил. Видимо, я хорошенько принял вчера, раз уснул в одежде. Впрочем, со мной такой случалось и раньше.
Я приподнялся на смятой простыне, потянулся.
Наткнулся взглядом на лифчик, лежащий на краю кровати, поверх смятой простыни. Черный, с розовыми кружевами. Очень миленький.
Я оглядел комнату, вспоминая.
Почувствовал, как бежит по спине холодок.
Сразу вспомнил, все что было. В деталях.
Кряхтя, я сполз с кровати, как боец с насыпи окопа, пригнулся к полу. Пополз на карачках, ища следы.
Я не представлял, что хочу найти — следы копыт?
Подпалины адского огня на грязноватом паркете?
Какая все-таки удивительная гостиница, даже полы как следует не могут вымыть. Я ползал по полу взад и вперед, выискивая следы. Как пародия на старательного сыщика. Не хватало только лупы и трубки в зубах.
У порога я нашел несколько спутанных рыжих шерстинок.
Возможно, их оставила собака.
Ну, зашла собака в номер гостиницы, потом вышла. Ничего сверхъестественно, никакой мистики.
Я вернулся к кровати. Осторожно, кончиками пальцев, подхватил лифчик.
Как же нелепо я, наверное, выглядел со стороны сейчас.
Впрочем, если подумать о том, КАК я выглядел вчера — лучше сразу застрелиться.
Деталь дамского туалета, которую, видимо, можно было отнести к моим первым трофеям в Краснорецке, не вызывала никаких подозрений, или зацепок, или предположений. Разве что уже знакомый легкий запах духов.
Оглядевшись по сторонам, я подошел к тумбочке и упрятал его в нижнюю полку. С глаз подальше.
Потом подумал о том, что будет, если его найдет горничная. Если, конечно, тут вообще водятся горничные.
Вытащил его и запихнул на дно чемодана. Вот так люди и становятся фетишистами.
Я вышел на балкон, и некоторое время жадно дышал сырым воздухом, успокаиваясь. Было мглистое сырое утро. Шесть часов, тридцать шесть минут утра.
Господин Каштанов, вы снова один.
Наедине со всеми этими снами, которые оборачиваются явью, с суперменами, которые выпадают в отключку от ваших слов. Наедине с копытами по паркету и всем прочим.
В отливающей рубиновым светом глубине елочного шара маячат белесо-призрачные силуэты, по стенам наперегонки бегают тени.
Кто кого? Кто первый?
А я должен за всем этим наблюдать и делать выводы.
Старик с его пижонским кашне и гребаными старорежимными манерами, и Фролов с его гребаными прибаутками и загадочный Макс с его гребаными загадками.
Мне хотелось выкинуть их всех из головы и оказаться далеко-далеко отсюда, на другом краю земли, подальше от них.