И она жила. Безголовая. Обгоревшая. Она жила. Не двигалась, но не умирала.
И терпела.
* * *
Холлис притихла, Айлет осталась в потрясенной тишине. Она сидела на полу в кладовой рядом с парализованным телом Крисенты ди Батии, и мир кружился вокруг нее из-за безумия.
— Понимаешь? — спросила Холлис, нарушив молчание.
Айлет вздрогнула и резко посмотрела на бывшую наставницу.
— Я… не уверена. Что за проклятие удерживает тело живым даже после казни?
— Темное проклятие. Магия из древних времен, запрещенная Святым. Она звалась Краван Друк. Вкратце, Одиль прокляла себя, чтобы никто, кроме ее родни по крови, не мог ее убить. Что бы с ней ни делали — казнили, сжигали, рвали на куски — она не умрет, а будет оживать.
Эта мысль была ужасной. Слишком ужасной. Айлет склонила голову, провела ладонями по волосам, пряди выбились из косы.
— Она должна была знать об Атакаре, — сказала она. — Она должна была знать, что вы задумали для нее.
Холлис кивнула. Она опустила голову, ее голос был тяжелым, когда она ответила:
— У нас был… Пророк. Орден использовал его силы для построения стратегии. Он помог во многих миссиях, особенно, когда дело Избранного короля только начиналось. Но… он сбежал от нас в Дулимуриан. Это он раскрыл наш план Жуткой Одиль. Он предал нас.
— Пророк? — Айлет моргнула. Пророки могли только родиться в теле. Орден святого Эвандера запрещал рожденных с тенями в их рядах, и всех, кого обнаруживали, убивали, как хотели сделать с Айлет на рассвете.
Холлис посмотрела на Айлет, лишь на миг.
— Он был нашим пленником. Нашим… орудием. Пока он был нам нужен, он был жив.
— Вы держали раба. Раба, рожденного с тенью, — слова были горькими, Айлет было сложно произнести их.
— Это была война, Айлет, — сказала Холлис. — Мы использовали, что могли, делали, что должны были. Мы говорили себе, что это ради блага, — она пожала плечами и опустила голову. — Но мы знали. Все мы знали. В сердцах, где не могли врать себе. Только мы не говорили об этом, — она закрыла глаза, сжала пальцами руки, обвив себя. — Они учат многому в каструмах. Как думать с точностью. Как читать знаки и людей. Как охотиться, как убивать, как задавать только те вопросы, которые нужны. Они не учат, как сохранить честь. Они не учат, как быстро честь рассыпается. Пока не остается только кровавый обломок в центре души. И когда все закончено, когда война заканчивается, ты говоришь себе: «Теперь все заживет. Моя честь вернется». Но это не заживает. Это не вернуть. Ты можешь оградить оставшееся барьером и оберегать. Но вернуть не можешь.
Айлет отпрянула от слов Холлис, боясь правды, которую ощущала. Она не осмеливалась смотреть на свою душу, на свою честь. Она подозревала, что ее честь уже рассыпалась по краям, и восстановить ее не вышло бы.
Но она покачала головой и сосредоточилась на другом.
— А Фендрель? — спросила она. — Применив контрпроклятие на Жуткой Одиль, он…
— Он проклял Одиль, чтобы, раз убить ее мог только тот, кто одной с ней крови, то и возродить может кровь ее родственника. Но в том проклятии он привязал свою душу к своей тени. Он обрек себя на Прибежище, никакая сила этого мира не может его спасти.
Айлет не знала, как ответить. Фендрель ду Глейв, герой Перриньона, помощник Избранного короля… он обратился к темной магии ведьм. Еще одна иллюзия рушилась. Все те могучие мужчины, сияющие фигуры, которыми она восхищалась, оказались лишь глиняными богами. Потрескавшимися, легко разбивающимися.
Холлис потерла руками лицо, потянула за кожу под глазами.
— Фендрель, Гвардин и Нейн согласились показать голову Одиль в параде и показать, как сожгли ее тело в Дюнлоке на глазах двора, — ее голос был странно спокойным, словно она описывала события обычного дня. — Конечно, огонь не мог убрать ее тело, ведь проклятие восстанавливало его за часы. Это Фендрель придумал скрыть труп и голову в хранилище, защищенном проклятием крови, чтобы только род ду Глейвов мог зайти туда. Мы с ним… поссорились. Я сказала, что нельзя строить королевство на темной и опасной лжи. Но Фендрель был решителен. Он считал, что пророчество было исполнено. Одиль была остановлена, хоть и не мертва. И ее единственный родственник — Олеся — пропал. Душа Олеси сбежала в другое тело, но ее тело умерло и сгнило. Без родственника Одиль не могла вернуться. Но я не могла доверять этой иллюзии. Я откуда-то знала, что Олеся еще была там. И я знала… знала, что если найду ее…
Снова стало тихо. И в этом молчании разум Айлет заполнило осознание. Родня по крови. Чтобы убить Одиль, нужен был ее родственник. Нужно было чудо… оружие…