ЭПИЛОГ
Ночной воздух был неподвижным. Зимний покой без песен птиц или гула насекомых. Даже ручей не журчал, скованный тонким кружевом льда. Ветер не задевал траву, не двигал ветки высокого голого дуба.
Под дубом сидела старушка. Она была неподвижной, и можно было подумать, что она стала камнем. Она сидела среди корней раскидистого дерева, опустив плечи, сложив ладони чашей перед лицом. Она почти все время смотрела на то, что лежало в ее ладонях, но порой поглядывала наверх, разлепляя иней, который пытался сцепить ее ресницы, и на ручей, впадающий в Священное озеро. Всего в миле отсюда к звездному небу тянулись башни Дюнлока.
Если прислушаться, можно было уловить тихое дыхание старушки.
Вдруг тишина разбилась. Старушка вздрогнула, издала вопль и села прямо, ее ладони взлетели, словно обожженные. Камешек взлетел в воздух и устремился к берегу ручья. Изнутри вспыхнула тьма, такая сильная, что обжигала глаза.
Мир разорвался. На миг неподвижность зимней ночи наполнилась хором неземных криков. Старушка поднялась на ноги, скрылась за стволом дуба. Сжимая кору так, что костяшки побелели, она смотрела туда, где воздух разорвался, и по реальности шла рябь. Ее глаза мерцали светом тени.
Что-то вышло из хаоса. Казалось сперва, что это была просто тень, а потом она приняла облик изящного тела девушки с золотыми волосами, спутанными и ниспадающими на ее голые плечи, платье трепетало лохмотьями вокруг ног. Она выпрыгнула из бреши между мирами, упала на колени на высокую коричневую траву, вытащила за собой двоих мужчин. Она чуть не упустила хватку на них, царство, откуда они вышли, пыталось утащить их в себя, поглотить. С воплем она вытянула их друг за другом.
Первый мужчина был высоким, с темными глазами, широкими плечами, но его тело было изможденным, словно поразительную силу выкачали. Второй мужчина был узким, с седой бородой из уродливых наростов-грибов, а не волос.
Девушка оправилась первой от прохода между мирами. Она отбросила золотистые волосы и оглянулась, но не на мужчин, а на четвертую фигуру, которую они принесли. Маленькое существо, похожее на скелет, скорее мертвое, чем живое, кожа была обгоревшей и почерневшей.
Двое мужчин пошатнулись и опустились на землю, бросили ношу. Бедное существо рухнуло на высокую траву, вытянув руки, странно повернув голову, и не двигалось.
Девушка оглядела зимний пейзаж, ее глаза вспыхнули светом тени. Она заметила старуху у ствола дерева и помахала в приветствии.
Дрожащая женщина отодвинулась от дуба и шагнула к ним, подняла по пути камешек-якорь.
— Ты нашла ее, Инрен? — спросила она резким от надежды голосом. — Нашла королеву?
Не отвечая, Инрен повернулась к мужчинам, которые еще стояли на четвереньках, дрожа от страха. Она не могла их винить. Поход через Прибежище был и для нее непростым делом, а она привыкла. Ее товарищи были с ней там лишь несколько раз до этого, и каждый раз они дрожали после этого.
— Гиллотин. Зарк. Вставайте, — прорычала она. — Впереди долгий путь.
Бородатый Зарк недовольно посмотрел на нее, но не двигался. Гиллотин поднялся. Он потянулся к существу, лежащему рядом с ним на земле, схватил тощую руку и потянул к себе бережно, как мать, пытающаяся разбудить младенца.
Существо застонало. Звук послал дрожь по спине Инрен. Но старушка охнула и сложила ладони вместе. Она упала на колени, на лицо перед существом, похожим на труп.
— Моя богиня! Моя богиня! — слезы душили ее голос.
От этого голоса сгоревшее существо пошевелилось. Голова повернулась на слабой шее. Пылающие желтые глаза посмотрели из-за прядей черных волос на старушку.
— Зилла, — прохрипела она. — Зилла, дорогая.
Ее голос оборвал приступ кашля, ее тело тряслось, готовое разбиться на кусочки. Но Инрен видела сотню тысяч нитей чар, сплетенных, чтобы удержать смертные кусочки на месте, не давая телу умереть, а духу освободиться.
Инрен поджала губы. Не на это она надеялась, когда решила вернуть богиню. Она помнила Одиль роскошной, красивой, сильной, непобедимой. Это существо… не было Одиль. Не могло быть.
Такое хрупкое существо не сможет выжить с короной из эйтра.
— Вставай, Зилла, — прорычала она, пнув ведьму в колено. — На это нет времени. Где мой якорь?
— Тут, — старушка села, протянула кулак и бросила камешек в ладонь Инрен. Сотня нитей тянулась из его центра, они погружались в душу Инрен. Она сама старательно создавала нити, закрепляла связи. Когда якорь был активен, он мог притянуть ее в этот мир из Прибежища, и она могла путешествовать мгновенно.