Услышала я слово заветное и сердце сильнее забилось.
— Дядька мой к себе зовет, в Дом Предсказаний зовет. Пишет, что нужные ему верные способные люди. Князь велел воеводам своим армию собирать, а чародеям свой совет держать.
Арьяр нахмурил густые брови и подбросил в огонь сухую хворостину. Та в один миг до огня долетела и тут же алым схватилась.
— Неужто война грядет?
— Дядька пишет будто гарнарский каган своё войско в сторону Беларды ведет. С той поры как ельнийцы ему отпор дали, он злобы скопил, да решил с востока зайти. Получи он Беларду, Ельния и Ферания не откупятся никаким золотом. На наших землях такую армию можно собрать, что до самого Редкого моря все захватить можно.
— И что делать будешь?
— Идти собираюсь, — ответил молодой колдун. — Слышал, гостья твоя в Трайту направляется. Отчего бы мне молодой девице компанию не составить? Что скажешь, Вёльма-лисица? Пойдешь со мной в одной упряжи?
Я отмахнулась от назойливого комара, упорно трубящего над ухом свою долгую песню, и взглянула на Ладимира.
— Пойду, коли смеяться надо мной не станешь да слов дурных говорить.
Оно все ж лучше, чем одной по дорогам шляться. Хоть и не принято девкам незамужним с мужиками водиться. Так им и из дому сбегать не принято. Чего уж там? Ладимир пусть и острый на язык, а все же колдун. С ним мне точно спокойней будет.
— Того не обещаю, — ухмыльнулся он. — Уж больно с тобой спорить интересно.
— А с тобой, так еще и приятно! — беззлобно огрызнулась я.
Арьяр стал смурнее тучи. Исподлобья посмотрел на меня, потом на него, потом снова на меня. Будто не нравились ему слова наши.
— А меня-то зачем позвал? — спросил у ведуна.
— С собой хочу взять.
— Зачем? Я ведь не колдун, твоему дядьке пригодиться не смогу.
— Тебе в дружине место найдется. Такого как ты любой воевода к себе завсегда возьмет.
Арьяр усмехнулся невесело.
— Я охотник, Ладимир, какой от меня прок?
— Стрелять умеешь, меч в руках держишь — стало быть есть прок. Чего тебе в Подлесье сидеть? Все равно ведь, если война, так за тобой княжеские люди придут.
— Странником предлагаешь стать?
— Странники — чародеи, они по дорогам колесят, да за деньги свое мастерство продают. А еще от родства своего отрекаются. Ты ведь на это не пойдешь, знаю.
— Не пойду.
— Так и не предлагаю. У князя в дружине тебе лучше будет — и заработаешь, и в дальних краях побываешь. Не век же на леса эти смотреть?
— Где родился, там и сгодился, — проговорил Арьяр, опуская глаза к земле.
— А ты, Вёльма-лисица, так же считаешь? — вдруг спросил у меня Ладимир.
Как есть колдун! Будто насквозь меня видит и все про меня знает. Чую, сказал ему Арьяр чего-то про меня беглую.
— Я думаю, кому какая судьба выпадет, ту и принимать надо. А за судьбой иногда и пойти не грех.
Ладимир кивнул.
— Даже лисицы нынче верно заговорили, а, Арьяр?
Я недовольно отвернулась и стала слушать пение цикады, сидящей где-то в траве. Тварь неговорящая, а и то слушать приятней.
— Не пойду я с тобой, Ладимир, — решительно ответил Арьяр. — У меня мать и брат. Да и осень скоро — чем они кормиться станут? Не могу их бросить.
— Как знаешь, друже, как знаешь. А мы с твоей лисицей-гостьей в путь тронемся. Дня через два, а, Вёльма?
Два дня…Два дня и я уйду отсюда, из Подлесья, из дома Арьяра. И не узнаю тайн ведунов больше ни одной. Отчего-то жаль.
Взглянула я на хозяина своего, думала, что хоть слово скажет, остановит, еще на денек остаться предложит. Ан нет!
— Тебе решать, Вёльма, — лишь молвил.
— Два дня, так два дня, — ответила я Ладимиру. — Чем скорее уйду, тем лучше будет. Мне и самой в Трайту надо до холодов.
— Твоя правда. Заклинатели — народ редкий.
— Разгадал? — ничуть не удивляясь, спросила Ладимира.
— С первого же мига. От тебя, Вёльма, силой веет, да только ты сама не чуешь.
— Было бы чего чуять.
— А разве ж нечего? Слышала про белые бусины Ушедшей?
— Про них разве что дети малые не знают. Только сказки все это глупые.
Ладимир слабо улыбнулся.
Я поежилась, ощущая, как вечерний холодок лениво ползет по спине и на правах хозяина заглядывает под ворот рубахи. Догорающий костер уже почти не греет и толку от него чуть. Эх, зря я куртку не взяла.
Выставил Ладимир ладонь перед собой, так я прямо и вскрикнула, да чуть на спину не завалилась. Костер-то, уже почти истлевший, заново полыхнул. Да ярко так, да с такой силой, что даже страшно стало. Обдало меня жаром, а теплее не стало — только холодок прохватил.