— Рано тебе, стой смирно…
Оглянулась я и увидела Арьяра.
Увидела, да и замерла, надежно запертая в кольце его рук.
— И что вы тут утворили? — донесся суровый скрипучий голос. — Пропустите, бабы!
Из толпы, в которую чуть ли не все Подлесье к тому времени собралось, показался Сван. Тот самый воин-рыцарь, что в Ельнии бывал.
Строго поглядев на меня, затем на Чернаву, чьи глаза уже вовсю сияли синюшными кругами (ох, не зря в детстве с мальчишками в казаки-разбойники играла), остановился прямо меж нами.
— Кто драку начал? Ты? — указал на меня.
Я мотнула головой, а после вырвалась из рук Арьяра и встала прямо.
— Не я, уважаемый Сван.
— Стало быть ты?
Чернава только глазами зыркнула и долу их опустила.
Старый рыцарь грозно сложил руки на груди — ни дать, ни взять герой сказаний.
— И кто ж мне скажет, что стряслось тут?
— Я скажу, — выступила вперед и чуть голову склонила. Должен же кто-то правду ему открыть. Негоже так уважаемому человеку перечить. — Шла я по улице, уважаемый Сван, а тут ко мне эта, — на Чернаву указала. — В общем, слово за слово и сцепились с ней. А дальше — мужики нас разняли.
Старик с интересом посмотрел на меня.
— И из-за чего же сцепились?
— Да не слушай ты их, Сван, девок дурных, — попытался остановить Ладимир.
— Обожди, — махнул ему рыцарь. — Говори, лисица.
Я, хоть и слово это невзлюбила, а против не сказала.
— Про то не отвечу.
— Змея… — прошипела Чернава.
— Да чего тут думать? — донесся чей-то голос из толпы. — Чернавка Вёльму к колдуну своему приревновала, вот и решила за косу оттаскать.
Дружный смех разнесся над людьми. Ладимир закрыл рукой лицо, а Сван только головой покачал.
— Не должно девкам за мужика драться. Подойдите и помиритесь. Сейчас же.
Чернава исподлобья взглянула на меня и шагу не сделала. Я тоже на месте осталась.
— Ну! — гаркнул Сван.
Ох, нехорошо выходит, ох, как нехорошо!
Нельзя мне такой след в Подлесье оставлять. Не одна ведь Чернава виновата.
Прошлась я вперед да руку ей протянула. Та даже не взглянула в мою сторону.
— Не держи зла, Чернава, — говорю, а самой опять ей в лицо вцепиться хочется. Да только нельзя уж.
Девка подняла глаза, нахально хмыкнула, пряди темные с лица откинула, развернулась и прочь пошла.
— Ой, гордячка!
— Правильно сделала, нечего всяким…
— Чернавка-змеюка!
— Бабы-дуры! — понеслось из толпы, а после люди расходиться стали.
Опустила я голову и чуть не заплакала. Обидно и больно стала. Зря, выходит, унизилась и по-людски вести себя пыталась.
— Не реви, лисица, не реви, — проговорил Сван над самым ухом. — Побеждает не тот, кто больнее ударит, а тот, у кого сила примириться есть.
Сказал и ушел прочь. Остались мы трое — я, Арьяр да Амельд.
— Ну что, — усмехнулся привратник. — К Ясне тебя вести? Вон как Чернава лицо-то раскроила. Чего доброго и зараза начнется.
— А ты и рад смотрю, — ответила грубо. — Вон рот до ушей на чужую беду.
— Да что ты? Неужто от Чернавы набралась. Девка она красивая, да только норовистее тебя будет.
Арьяр легонько тронул меня за плечо, будто обнял незаметно.
— Идем, Вёльма. Раны залечить надо.
А после посмотрел так, что к глазам слезы так и подступили. Едва сдержалась я, чтоб себя не начать жалеть.
— Идем…
Ясна, увидев меня, охнула, да кинулась хлопотать — склянки со снадобьями своими доставать. Амельд и Арьяр наскоро ей все рассказали, а знахарка после оханья своего вдруг смеяться стала. Меня чуть-чуть пожурила, а после какой-то мазью царапины обработала.
Густой травяной дух окутал меня, в нос ударил так, что голова закружилась. Ясна уверила, что все хорошо будет и дурного тут нет.
— Зелье хоть и пахнет сильно, а помогает скоро. Глядишь, через несколько дней и следов на твоей щеке не будет. Вот, возьми, — подала мне склянку, — будешь дважды в день мазать, и как рукой снимет. Запомнила?
Я кивнула.
— Ну и славно. Смотри, больше с девками нашими не дерись.
— Куда уж? — недовольно проворчала я. — Ухожу скоро. Погостила и хватит.
Ясна понимающе кивнула и чуть заметно улыбнулась, отчего у уголков ее глаз тоненькие морщинки появились — печать того, что годы-то она прожила немалые. Зато как сохранилась! Мне бы ее умение! Впрочем, сказывают, ведуны да чародеи дольше живут и стареют медленно. Может, повезет. А то вон матушка моя едва-едва четвертый десяток разменяла, а уже состарилась.