Выбрать главу

— Ясна, может, у тебя зелье такое найдется, чтоб из всех местных баб дурь вывести?

Женщина важно сложила руки на груди и с притворно строгостью на него посмотрела.

— Что ж я, по-твоему, против своих пойду что ль? Нам-то, бабам, может, дури и многовато досталось, а уж вам и вовсе, хоть в озере с зельем купайся.

— И где ж такое озеро?

— На кудыкиной горе, в краю царя Гороха.

— Далече…

— Да ты-то дойдешь — силушка есть и ум не нужен. Только без толку такое купание.

— Так уж и бестолку?

На лице парня играла задорная ухмылка. Будто не со знахаркой уважаемой на словах сцепился, а с девкой вроде меня.

Ясна окинула его взглядом с ног до головы.

— А ты сходи-ка, попробуй. Потом нам всем и расскажешь.

Откинула назад вороний локон, взмахнула рукавом, да запахом твар всю комнату наполнив, ушла склянки расставлять.

Амельд оглянулся на нас — меня, Арьяра и Ладимира — да только плечами пожал. Бедовая, мол, баба, не сговоришься.

Вышли мы из ясниного дома и остановились на резном крылечке.

— Ну что, Вёльма, достанет с тебя на сегодня, или, еще куда идти собралась? — спросил Арьяр.

— К святилищу идти я хотела. Да так и не дошла, — скосила глаза на Ладимира.

— Ну так, давай, отведу, — вдруг предложил он.

— Еще чего! — вскинулась я. — Чтоб твоя зазноба мне и глаза повыцарапала? Или, волосы до конца повыдрала?

Я указал ему на свои рыжие кудри, что теперь свободно по плечам рассыпались и до самого пояса падали. Ясна меня причесала, да сказала, что лучше в косу не сплетать заново — пусть отдохнут маленько после трепки.

Ладимир проследил глазами за моим движением и только улыбнулся.

— Нет уж! — подытожила я. — Иди к своей любезной и снадобье неси, а то небось вся синяя сидит.

Амельд только засмеялся и, махнув рукой, ушел.

— Забегай, если что, лисица.

— Раз уж зовешь…

— Не хочешь, как знаешь, — ответил Ладимир на мою речь и за привратником последовал.

Я обернулась к Арьяру.

— Стало быть ты мне дорогу покажешь?

— Того и жду, — отвечал мужчина и улыбнулся. Так же, как в первую нашу встречу.

Опустив глаза на миг, я тут же подняла их снова и чуть тише спросила:

— У тебя-то хоть зазнобы такой жаркой нет?

Ветерок налетевший волосы мне растрепал, да на лицо уронил. Ох, и неудобно же с ними, распущенными!

Арьяр не ответил. Только осторожно прядь одну назад отвел.

— Нет никого…

— Ну так идем.

Сказала и будто жарко мне стало. Комок туго где-то внутри свернулся, да уколол тихонько. Ох, что я делаю… Ох, что я творю! Сама-то побитая — поцарапанная, а чего-то себе думаю.

А и пусть! Главное, что вместе чуть ли не рука об руку идем.

Тропинка, о которой Заряна мне говорила, у ворот селения начиналась. Вилась она тонкой лентой, в самую чащу уводила. Хорошо утоптанная, гладкая и ровная.

— И далече идти?

— Близко тут, — ответил Арьяр. — Ты не торопись.

А и вправду, чего ж мне торопиться?

Замедлив шаг, я поравнялась со своим проводником. Благо, что тропка двоим идти позволяет.

— И часто ты ходишь по этой дороге?

— Не слишком. Только по праздникам.

— А жрец у вас в селении есть?

Арьяр недоумевающе на меня взглянул, как будто я глупость какую спросила. А я-то что? Как люди сказывают, так и говорю. Раз положено, что у богов жрецы были, чего ж тут такого?

— Нет у нас, ведунов, никого. Если помощь нужна, сами богов просим. Не заведено у нас их волю через кого-то одного передавать.

— С чего так?

— А ты представь, Вёльма, что будет, если такую власть одному доверить. Люди ведь разные бывают. Вдруг со злыми намерениями кто придет?

Я только плечами пожала.

— Прав ты, Арьяр. Только вот у нас заведено, что жрец нужен. В моем роду и то были.

— У вас, белардов, много своих обычаев. А все оттого, что вы бездарными рождаетесь, глухими и слепыми к миру. Если человек чуток сердцем и душой, ему никакой жрец не нужен, чтоб волю бога своего понять.

Услышала я его слова и даже не нашлась, что ответить.

Правду он говорит. Вот я, девка темная-неученая, ничегошеньки не знаю, а и то поняла. Ведуны испокон веков в ладах с природой жили, со всем миром говорить могли. Оттого и нарекли их так, мол, знающие они. А мы-то, беларды, после пришли.

Сказывали, что кочевниками были. Жили раздельно — каждый род по своим куткам. С места на место переезжали, да доли искали лучшей. Были, правда те, кто в племена объединялись да место себе находили подходящее. Только все равно толку не было. Приходило племя другое и всех до одного вырезало. И страшное ведь какое это дело — своих же собратьев за кусок земли убивать — а предки не гнушались.