— Ясна, может, у тебя зелье такое найдется, чтоб из всех местных баб дурь вывести?
Женщина важно сложила руки на груди и с притворно строгостью на него посмотрела.
— Что ж я, по-твоему, против своих пойду что ль? Нам-то, бабам, может, дури и многовато досталось, а уж вам и вовсе, хоть в озере с зельем купайся.
— И где ж такое озеро?
— На кудыкиной горе, в краю царя Гороха.
— Далече…
— Да ты-то дойдешь — силушка есть и ум не нужен. Только без толку такое купание.
— Так уж и бестолку?
На лице парня играла задорная ухмылка. Будто не со знахаркой уважаемой на словах сцепился, а с девкой вроде меня.
Ясна окинула его взглядом с ног до головы.
— А ты сходи-ка, попробуй. Потом нам всем и расскажешь.
Откинула назад вороний локон, взмахнула рукавом, да запахом твар всю комнату наполнив, ушла склянки расставлять.
Амельд оглянулся на нас — меня, Арьяра и Ладимира — да только плечами пожал. Бедовая, мол, баба, не сговоришься.
Вышли мы из ясниного дома и остановились на резном крылечке.
— Ну что, Вёльма, достанет с тебя на сегодня, или, еще куда идти собралась? — спросил Арьяр.
— К святилищу идти я хотела. Да так и не дошла, — скосила глаза на Ладимира.
— Ну так, давай, отведу, — вдруг предложил он.
— Еще чего! — вскинулась я. — Чтоб твоя зазноба мне и глаза повыцарапала? Или, волосы до конца повыдрала?
Я указал ему на свои рыжие кудри, что теперь свободно по плечам рассыпались и до самого пояса падали. Ясна меня причесала, да сказала, что лучше в косу не сплетать заново — пусть отдохнут маленько после трепки.
Ладимир проследил глазами за моим движением и только улыбнулся.
— Нет уж! — подытожила я. — Иди к своей любезной и снадобье неси, а то небось вся синяя сидит.
Амельд только засмеялся и, махнув рукой, ушел.
— Забегай, если что, лисица.
— Раз уж зовешь…
— Не хочешь, как знаешь, — ответил Ладимир на мою речь и за привратником последовал.
Я обернулась к Арьяру.
— Стало быть ты мне дорогу покажешь?
— Того и жду, — отвечал мужчина и улыбнулся. Так же, как в первую нашу встречу.
Опустив глаза на миг, я тут же подняла их снова и чуть тише спросила:
— У тебя-то хоть зазнобы такой жаркой нет?
Ветерок налетевший волосы мне растрепал, да на лицо уронил. Ох, и неудобно же с ними, распущенными!
Арьяр не ответил. Только осторожно прядь одну назад отвел.
— Нет никого…
— Ну так идем.
Сказала и будто жарко мне стало. Комок туго где-то внутри свернулся, да уколол тихонько. Ох, что я делаю… Ох, что я творю! Сама-то побитая — поцарапанная, а чего-то себе думаю.
А и пусть! Главное, что вместе чуть ли не рука об руку идем.
Тропинка, о которой Заряна мне говорила, у ворот селения начиналась. Вилась она тонкой лентой, в самую чащу уводила. Хорошо утоптанная, гладкая и ровная.
— И далече идти?
— Близко тут, — ответил Арьяр. — Ты не торопись.
А и вправду, чего ж мне торопиться?
Замедлив шаг, я поравнялась со своим проводником. Благо, что тропка двоим идти позволяет.
— И часто ты ходишь по этой дороге?
— Не слишком. Только по праздникам.
— А жрец у вас в селении есть?
Арьяр недоумевающе на меня взглянул, как будто я глупость какую спросила. А я-то что? Как люди сказывают, так и говорю. Раз положено, что у богов жрецы были, чего ж тут такого?
— Нет у нас, ведунов, никого. Если помощь нужна, сами богов просим. Не заведено у нас их волю через кого-то одного передавать.
— С чего так?
— А ты представь, Вёльма, что будет, если такую власть одному доверить. Люди ведь разные бывают. Вдруг со злыми намерениями кто придет?
Я только плечами пожала.
— Прав ты, Арьяр. Только вот у нас заведено, что жрец нужен. В моем роду и то были.
— У вас, белардов, много своих обычаев. А все оттого, что вы бездарными рождаетесь, глухими и слепыми к миру. Если человек чуток сердцем и душой, ему никакой жрец не нужен, чтоб волю бога своего понять.
Услышала я его слова и даже не нашлась, что ответить.
Правду он говорит. Вот я, девка темная-неученая, ничегошеньки не знаю, а и то поняла. Ведуны испокон веков в ладах с природой жили, со всем миром говорить могли. Оттого и нарекли их так, мол, знающие они. А мы-то, беларды, после пришли.
Сказывали, что кочевниками были. Жили раздельно — каждый род по своим куткам. С места на место переезжали, да доли искали лучшей. Были, правда те, кто в племена объединялись да место себе находили подходящее. Только все равно толку не было. Приходило племя другое и всех до одного вырезало. И страшное ведь какое это дело — своих же собратьев за кусок земли убивать — а предки не гнушались.