Тут Новак, самый молодой из витязей, оглянулся на соратников и громко спросил:
— Не та ли это девица, которой мы ленту купили?
— Была такая, — согласился Данко, его товарищ. — Так она с нами постояла и к какому-то молодцу, что мукой торговал, пошла.
— Какой молодец? — переспросил Ладимир.
— Ну, дюжий такой, в домотканой рубахе и чуб у него…
— Постой, Данко, — сделал знак рукой Далибор. — Ты зачем спрашиваешь, Ладимир?
Ведун тут же состроил важное лицо и серьезно ответил:
— Найти ее хочу. Помочь добрым людям нужно.
— Просили тебя?
— А хоть бы и не просили. Любой, у кого дар есть, помогать обязан.
Далибор сухо усмехнулся и, положив широкую ладонь на стол, поднялся.
— Тогда мы, княжьи люди, подавно обязаны. Кончай пировать, хлопцы. Идем девку искать.
— С вестями с южных границ мы ехали, обозы никакие не сопровождали, — объяснил Далибор. — Потому не знаем, откуда тот молодец, что девку вашу увел.
Румяна всхлипнула и сдавленно запричитала, но вслух кричать не решилась — княжьи люди ведь не простые попутчики. Их даже эта сварливая баба сторонится.
— Так что же делать мне, батюшка? — взмолилась она, схватив Далибора за руку.
Витязь сдвинул брови и оглянулся.
— Данко!
Кудрявый парень вышел вперед.
— Отвечай, где того мельника видел и каков он.
Данко почесал затылок, припоминая недавние события.
— Здоровый такой, повыше меня на голову будет. Волосы темные да чуб набок зачесан.
— Ну так мы половину деревни схватить можем! — возмутилась Румяна.
— Еще кобыла у него была рыжая, навроде тебя, чародейка.
Ладимир усмехнулся, я откинула за плечо косу и обиженно засопела. Ишь чего удумал — с кобылой меня сравнить!
— Хороша же память у княжьего витязя, — сказала ему. — Кобылу так запомнил, а девицу и не приметил.
Послышались смешки витязей. Я довольно выпрямилась и уперла руки в бока.
— Торговцев тут тьма-тьмущая. Особое что приметил?
Данко задумался.
— Грамота у него гачийская была, — встрял Новак. — Один покупатель спросил, откуда мука, а он ему грамотку под нос.
— Гачийская, говоришь? — нахмурился Далибор. — С чего так решил?
— Такие только у гачийцев и ходят. С желтой лентой на печати.
— Молодец, Новак. Купцы из Гачины всегда вместе на постой идут, стало быть, найдем быстро, — Далибор развернулся к витязям. — Хлопцы, всем по деревне разойтись. Ищите, где купцы остановились. А после — сразу к нам, сами ничего не делайте.
— Так как же не делать? — взвизгнула Румяна. — А вдруг они Забаву мою уж увели? А вдруг уведут коли княжьих людей увидят?
— Тихо тебе, — отмахнулся воевода. — Чай не первый день на службе. Знаю, что делать.
— Так ведь…
— Спугнуть можем, — кратко проговорил Стоян.
Румяна уткнулась ему в плечо и тихо заплакала.
Я тихонько подошла к стоящему в стороне Осьмуше. Тот оглянулся, едва я шаг сделала.
— Слышишь стало быть?
Парень кивнул.
— А что ж племянницу свою не искал, раз чуткий такой? — тихо, чтоб никто не слышал, прошипела я.
— Да как-то… — замялся Осьмуша.
— Толку с тебя! «Как-то», — гнусаво передразнила я. — Взял бы и помог. Нюх-то небось звериный!
Взглянув на растерянное грустное лицо Осьмуши, подсвеченное вечерним костром, только рукой махнула и отошла обратно к Ладимиру.
— Что думаешь? — негромко спросил он.
Осталось только пожать плечами и кивнуть в сторону Осьмуши:
— Думаю, он бы нам помог Забаву найти.
— Толку с него, — усмехнулся ведун. — Скорей уж, ребята Далибора помогут.
— Хлопцы?
— Они самые.
— Чудное слово.
— Гачийское. Видать воевода наш сам из тех краев.
О Гачине я слышала всего-то пару раз. Как-то к нам в Растопшу заезжали двое — отец и сын — назвались тамошними. Сказывали, что государство это с Белардой на Юго-Западе границы сводит, а живут там кровные братья белардов. Больше ничего и не знаю.
Под тихое подвывание Румяны, вздохи Стояна и нетерпеливое покручивание уса Далибора мы простояли совсем недолго. Хоть и томительно. Вскоре показался Мечеслав — плечистый русоволосый парень со шрамом на подбородке — видать в бою получил.
— Дядька, гачийцы на соседней улице остановились, у гончарных дел мастера Яра.
— Веди, — приказал Далибор и вся наша компания двинулась за Мечеславом.
Дом у Яра оказался не большим, но ладным. Во дворе горело сразу три костра, у которых собрались купцы со своими семьями.