Американский ответ от 26 ноября положил конец последним колебаниям в Токио. События начали "развиваться автоматически".
В этот день, 26 ноября, молодой антрополог д-р Г. Филд, выполнявший поручения Рузвельта, был вызван к доверенному секретарю президента Грейс Талли. Обычно разговорчивая, Талли на этот раз была необычайно сдержанна. Она чуть ли не тоном приказа поручила Филду отправиться к директору бюро цензов Дж. Кэпту и потребовать от него, чтобы немедленно был составлен поименный список всех японцев и американцев японского происхождения, проживающих в США, с точным адресом каждого. За основу взять переписи 1930 и 1940 годов, списки в запечатанных конвертах "на мое имя передать лично через часового у главного входа (Белого дома. - Н. Я.). Он даст вам расписку за каждый конверт", - сказала Талли и закончила инструктаж: "поручение чрезвычайной важности" и "совершенно секретное".
Кэпт, услышав о задании, воздел руки к потолку кабинета - таких поручений бюро цензов никогда не получало, и потребуются месяцы и месяцы работы, чтобы справиться с ним. Филд указал на срочность дела. Пресловутая американская деловитость показала себя. Сотрудников бюро засадили за круглосуточную работу. На время ее солдаты морской пехоты встали часовыми вокруг здания бюро цензов. Из 110 миллионов карточек на тогдашнее население США при помощи счетных машин были отсортированы все лица восточного происхождения. Из них отобрали имена и адреса 126 947 японцев и американцев японского происхождения. 3 декабря Филд доставил последний конверт в Белый дом. Копии списков разослали ФБР, губернаторам штатов и командующим военными округами{271}. Коль скоро до Японии далеко, президент, надо думать, готовился схватиться с неприятелем доступным, под рукой, проживающим в США. И посему заранее велел обзавестись адресами, врага нужно знать в лицо!
Командование вооруженных сил США узнало об ультиматуме, предъявленном Японии, не от собственного правительства, а от "чуда" - с помощью перехваченной и дешифрованной телеграммы японского посольства в Вашингтоне. Пораженный до глубины души Стимсон утром 27 ноября связался по телефону с Хэллом, спросив, какая судьба постигла проект, согласованный на совещании у президента 25 ноября, - предложить Японии трехмесячное "перемирие". Хэлл безмятежно ответил, что он вообще прекратил переговоры. "Я умываю руки в этом деле, - сказал он, - теперь все дело зависит от Вас и Нокса, армии и флота". Тогда Стимсон позвонил президенту. Рузвельт радостно подтвердил, что переговоры "закончились великолепнейшим заявлением, подготовленным Хэллом"{272}.
Утром 27 ноября командующие вооруженными силами США собрались на совещание. Сошлись на том, что, "если переговоры закончатся без достижения соглашения, Япония может напасть". Вновь перечислили возможные объекты агрессии. Как обычно, среди них видное место заняли "приморские провинции" СССР. О Гавайях никто и не заикался. Накануне вечером генерал Маршалл заверил своих советников: "Риск нападения на острова слишком велик, чтобы Япония могла пойти на него"{273}. Решили все же быть начеку.
С согласия президента 27 ноября командование армии и флота послало предупреждение командующим на местах, в том числе и на Гавайские острова. Боясь, чтобы подготовительные меры не были использованы японцами как повод для нападения, командующих особо предупреждали действовать осмотрительно, не вызывая ненужной тревоги среди гражданского населения. О том, как поняли эти указания из Вашингтона на Гавайских островах, мы уже видели. На том в столице Соединенных Штатов успокоились.
30 ноября Тодзио выступил с речью, которая вызвала тревожные комментарии американской печати, но не поколебала каменного спокойствия правительства. Через несколько дней взял слово Того. Он заявил: "На основании соглашения с Францией мы заняли Южный Индокитай для совместной обороны. Едва просохли наши следы, и вот появляется старый, добрый дядюшка Сэм и захватывает Голландскую Гвиану (эта территория была оккупирована США "с целью защиты" 24 ноября 1941 года. - Н. Я.). Если США в собственных интересах понадобится любая американская страна, тогда под флагом совместной обороны они захватят ее, как только что доказали". В Японии высоко взметнулся гребень волны антиамериканских настроений. В Вашингтоне продолжали ждать.
Рузвельт и Хэлл глубокой осенью 1941 года по-прежнему верили в то, что "чудо" и другие средства перехвата своевременно введут их в курс намерений Японии. В это время американцы дешифровывали в день в среднем 58-75 документов, а как-то это число возросло даже до 130. Некоторые документы занимали по 15 страниц машинописного текста. "Чудо" так отладили, что Хэлл получал телеграммы, адресованные Номура и Курусу, за час до адресатов. Дешифрованные японские материалы докладывались президенту и другим допущенным к ним дважды в день - утром и вечером. Ответственные - Д. Крамер от флота и Р. Браттон от армии - поочередно (через день) объезжали правительственные ведомства с папками, в каждой из которых было примерно по 25 важнейших документов, отобранных по их усмотрению из перехваченных и дешифрованных.