Тут в Японию вернулся из Европы Мацуока. Он не выразил восторга по поводу проделанного Коноэ за его полуторамесячное отсутствие. Скоро в документах, поступавших из Токио в Вашингтон, стал заметен его почерк, японская дипломатия наглела на глазах. Рузвельт, ознакомившись с перехваченными и дешифрованными очередными инструкциями Мацуока Номура, только пожал плечами. "Они, - писал президент С. Уэллесу, - кажутся мне продуктом глубоко расстроенного мозга, неспособного спокойно или логично мыслить"{148}.
Прямые доказательства этого высшим руководителям США дал курьезный эпизод. 5 мая была перехвачена и дешифрована телеграмма Номура от МИД Японии: "Из в целом надежного источника информации стало известно, что правительство США почти наверняка читает ваши шифрованные сообщения. Пожалуйста, дайте нам знать, есть ли у вас подозрения на этот счет". ОП-20-Дж и СИС были повергнуты в панику: все труды с "розовым кодом" пойдут насмарку! Они резко ужесточили секретность. Военная разведка Дж-2 исключила президента США из списка лиц, получавших оригиналы перехватов "чуда"! В Дж-2 заподозрили, конечно, не президента, а его адъютанта генерала Ватсона, прозванного в Белом доме "папашей". "Папашу" засекли на том, что он выбросил листок с сообщением от "чуда" в корзину для бумаг. Только в ноябре 1941 года президент Ф. Рузвельт вернул себе право читать оригиналы перехватов "чуда"!{149}.
Что до японского посольства, то Номура провел служебное расследование и 20 мая доложил МИД Японии: "США читают некоторые наши коды, хотя я не знаю какие"{150}. Никаких последствий. Мацуока так ненавидел Номура, что не желал считаться с мнением адмирала даже в таком деле. Американские криптоаналитики вздохнули с облегчением.
А переговоры все шли, стороны обменивались различными проектами и контрпроектами, уточняли пункты и подпункты. В официальных документах фигурировало согласие США с поразительным пунктом "Совместная оборона (Японии и Китая. - Я. Я.) против вредоносной коммунистической деятельности, включая размещение японских войск на китайской территории. Вопрос подлежит дальнейшему обсуждению". Если Хэлл считал возможным вдаваться в такие вопросы, понятно удовлетворение японской стороны ходом переговоров. Не случайно Номура и его помощники (Викава и Ивакуро были официально прикомандированы к японскому посольству) неоднократно заявляли за столом совещания, что их разделяют с американцами "только формулировки". 4 июня они даже заявили, что, "преодолев гору и долину, которые лежали между нами, мы должны лишь перебросить мостик через ручей"{151}.
Американская дипломатия только выигрывала время, демонстрируя миролюбие, чтобы избежать обострения отношений между Японией и США. В Вашингтоне ожидали нападения Германии на Советский Союз. А когда правительство США убедилось, что до начала германо-советской войны остались считанные часы, Хэлл взял иной тон.
21 июня 1941 года Номура получил из рук государственного секретаря "совершенно секретную" американскую ноту. Японии предписывалось выразить согласие с "четырьмя принципами" международных отношений, изложенными Хэллом в ходе переговоров; принять интерпретацию обязательств Японии по Тройственному пакту как договору, имеющему целью "предотвратить неспровоцированное расширение войны в Европе", а США обещали проводить свою политику в отношении войны в Европе "единственно и исключительно" с точки зрения своей национальной безопасности; прежде чем президент примет на себя посредничество в установлении мира между Японией и Китаем, Токио сообщит Вашингтону свои условия мирных переговоров. Хотя вопрос о выводе японских войск из Китая и статус Маньчжоу-Го подлежали дальнейшему обсуждению, США ожидали, что японо-китайское соглашение будет строиться "на взаимном уважении суверенитета и территории". Принципы равных экономических возможностей должны применяться не только к району юго-западной части Тихого океана, как предлагали раньше США, а ко всему Тихому океану.
И совершенно беспрецедентным было устное заявление, которое Хэлл сделал при вручении ноты японскому послу: "Тон недавних многочисленных публичных заявлений представителей японского правительства, подчеркивающих верность Тройственному пакту, выражает политику, которую нельзя игнорировать. До тех пор, пока такие лидеры проводят эту политику на своих официальных постах и, очевидно, пытаются воздействовать на японское общественное мнение в указанном направлении, разве мы не гонимся за миражем, рассчитывая, что принятие рассматриваемых предложений послужит основой для достижения желательных результатов"{152}. Номура безуспешно попытался убедить Хэлла внести изменения в текст ноты, так как в таком виде она была неприемлема для передачи правительству. Хэлл не уступил.