В перехваченных телеграммах, зашифрованных по "розовому коду", содержалось только то, что японское правительство считало возможным доверить своим представителям за рубежом, или сообщались решения, предназначенные для передачи Германии и Италии. А отношения внутри фашистской "оси" были далеки от искренности. В самом деле, 2 июля в Берлин была послана телеграмма: "Япония готова ко всем возможностям в отношении СССР, чтобы соединиться с Германией в активной борьбе с коммунизмом и уничтожении коммунистической системы в Восточной Сибири". Осима в тот же день помчался на Вильгельмштрассе, встретился с Риббентропом и вечером доложил начальству в Токио: "Передал указанную ноту и сказал Риббентропу, помимо прочего, следующее: "Мацуока вскоре добьется решения. Если бы вы, немцы, своевременно уведомили нас, что собираетесь скоро воевать с Россией, мы бы уже подготовились". Все же нужно было сделать коррективы на личные взгляды Осима{157}.
Великая держава не строит своей государственной политики на скупых строчках перехваченных и дешифрованных документов потенциального противника. Утверждать обратное смешно. Решения от 2 июля, естественно, не передавались шифром текстуально. В циркулярной ноте японского министерства иностранных дел сообщалась лишь их суть. О США говорилось только следующее: "Хотя будут использованы все средства, чтобы предотвратить вступление США в войну, в случае необходимости Япония будет действовать в соответствии с Тройственным пактом и решит, когда и как употребить силу"{158}. Из этого нельзя было извлечь многого.
Когда криптоаналитики ввели руководителей правительства США в курс дискуссии, развернувшейся в Токио после нападения Германии на Советский Союз, в Вашингтоне заключили, что, несмотря на оговорки в решениях совещания у императора, агрессия Японии против Советского Союза неизбежна. Основополагающей посылкой для этого вывода послужила несомненная подготовка Японии к войне с СССР, а доказательством того, что она разразится, - оценка командованием вооруженных сил США возможностей Советского Союза перед лицом натиска вермахта на Западе. Американский генералитет был убежден, что Германии потребуется от шести недель до двух месяцев для полного разгрома Советского Союза. Белый дом и государственный департамент не ставили под сомнение профессиональное мнение военных. Поскольку в Токио приурочили открыть боевые действия против Советского Союза к тому моменту, когда силы Советской страны будут подорваны, - а в том, что именно так и случится, в Вашингтоне нисколько не сомневались, - постольку война между Японией и Советским Союзом представлялась совершенно несомненной.
Правильно проследив, как им представлялось, причинную связь между успехом агрессии Германии на Западе и выступлением Японии на Востоке, американские руководящие деятели положили этот вывод в основу практических действий. Уже 3 июля 1941 года Г. Старк информирует штаб X. Киммеля на Гавайских островах: "Из чрезвычайно надежного китайского источника" (о "чуде" ни слова!) стало известно, что "в течение двух недель Япония аннулирует пакт о нейтралитете с Россией и нападет на нее"{159}. 5 июля командующим американских гарнизонов на Филиппинских и Гавайских островах, в Карибском море и других местах было разослано предупреждение штаба армии США. Дж. Маршалл не исключал возможности японской агрессии против голландских или английских владений, но наиболее вероятным объектом считался Советский Союз: "Договор о нейтралитете будет аннулирован, и основные военные усилия Японии будут направлены против приморских областей России, возможно, в конце июля или будут отложены до краха в Европейской России"{160}.
После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Соединенные Штаты заявили, что они на стороне советского народа и готовы оказать нам помощь. Исполняющий обязанности государственного секретаря С. Уэллес на пресс-конференции 23 июня 1941 года объяснил: "Для Соединенных Штатов принципы и доктрины коммунистической диктатуры столь же нетерпимы и чужды, как принципы и доктрины нацистской диктатуры... По мнению правительства Соединенных Штатов, любая борьба против гитлеризма, любое сплочение сил, выступающих против гитлеризма, независимо от их происхождения, ускоряют конец нынешних германских руководителей и тем самым будут способствовать нашей собственной обороне и безопасности"{161}.
Командование американских вооруженных сил рассматривало советско-германскую войну под углом зрения национальной безопасности США. Командование флота потребовало немедленно вступить в войну в Европе с тем, чтобы Соединенные Штаты не остались в одиночестве перед грозной коалицией врагов, после того как Германия разгромит Советский Союз и потерпит крах Англия. "В ближайшие сорок восемь часов после того, как возникла эта ситуация в России, - писал через месяц Г. Старк, - с одобрения военно-морского министра я отправился к президенту и заявил... что мы должны, не теряя ни минуты, воспользоваться психологической обстановкой, созданной русско-германским столкновением, начать немедленно эскортирование (конвоев в Англию. - Н. Я.) и заявить об этом, приступить к защите Западной Атлантики в широких масштабах. Такое заявление, за которым немедленно последуют наши действия, почти наверняка вовлечет нас в войну, и я считаю каждый день промедления с вступлением в войну опасным".