Эллиот заметил, что неплохо было бы доложить о самолетах в информационный центр. Им двигали самые добрые побуждения, обычные у молодого солдата: могло случиться так, что самолеты обнаружат как армия, так и флот, а поскольку неизвестно, чьи они, возникнет путаница и даже могут вылететь на перехват.
После недолгих препирательств Локкард согласился и Эллиот позвонил в информационный центр. Было 7.15. Сначала он снял трубку прямой, или "боевой", связи планшетного поста с информационным центром. Никто не ответил, тогда он повторил вызов по телефону общей линии. К этому времени Тайлер остался вдвоем с дежурным телефонистом. Ровно в 7 утра все остальные сложили приборы и документы и ушли завтракать. Звонок оператора с горы Опана "об обнаружении такой крупной цели, какой он никогда не наблюдал на экране радиолокатора", никого из тех, кому этим ведать надлежало, не застал.
Дежурный телефонист предложил Тайлеру все же оторвать планшетистов от завтрака: им никогда еще не приходилось вести такую большую цель. Тайлер рассудил иначе. Он вспомнил, что всю ночь радиостанция Гонолулу передавала гавайскую музыку. Его сослуживец как-то объяснил, что это делалось тогда, когда из США на Гавайи перегоняли бомбардировщики "Б-17" и станция служила им радиомаяком. По-видимому, и на этот раз летели бомбардировщики. Поэтому Тайлер со спокойной душой попросил передать на Опану не беспокоиться.
Локкард и Эллиот оказались настойчивыми, они потребовали к телефону Тайлера, которому длинно стали рассказывать об обнаруженных целях. Тот оборвал малопонятные объяснения, изобиловавшие техническими терминами, коротким: "Не беспокойтесь об этом". Рядовые сочли благоразумным не идти дальше в споре с офицером, а занялись прокладкой курса. Они заранее гордились прекрасными записями данных о полете самолетов. В 7.39 в 20 милях от острова цель была потеряна в зоне непроходимости волн: мешали возвышенности.
Локкард и Эллиот выключили станцию и, захватив с собой записи, чтобы похвастаться перед солдатами своей полуроты, вышли на дорогу. И только! Никто в армейских инстанциях ни с утра, ни в течение всего того дня не позаботился ввести в курс дела флотские штабы. Потом многие годы в США скорбели по поводу всего этого, а тогда, в 7.45 утра 7 декабря, к станции на горе Опана пришел грузовик, и с приятным сознанием выполненного долга Локкард и Эллиот отправились в лагерь.
"Тора! Тора! Тора!"
Как раз в эти минуты Мицуо Футида также думал о том, чтобы наилучшим образом выполнить свой долг. Они шли на высоте трех тысяч метров над плотными облаками, не видя океана. Слева по борту ослепительно сияло солнце, внизу бескрайняя снежная равнина облаков. Никаких ориентиров. Футида настроился на волну радиостанции Гонолулу и использовал ее как приводной маяк. В 7.40 тревогам пришел конец - в разрывах облаков появилась белая полоса прибоя - северное побережье Оаху. Земля открылась в точно рассчитанное время: через час сорок минут с момента вылета.
В этот момент радист самолета Футида принял сообщение с "Акаги" флагманский авианосец передал данные, добытые двумя разведчиками, наблюдавшими с 7.15 до 7.35 Пёрл-Харбор и якорную стоянку Лахаина. Никто на земле не заметил предвестников бури, никто из американских радистов не обратил внимания на работу неизвестных передатчиков. Футида не мог не укрепиться в мысли, что боги на стороне Японии.
Рассеялись последние сомнения - о погоде в районе цели. Сообщение диктора радиостанции Гонолулу оказалось необычайно полезным: "Разорванная облачность... главным образом над горами... высота 1500 метров, видимость хорошая". Лучшего для атаки и не требовалось.
Итак, подходить с запада, с востока помешает облачность над горами. Футида в последний раз оглядел в строю ведомые им самолеты. Все были в сборе. 48 бомбардировщиков непосредственно следовали за самолетом Футида. Справа и ниже шли 40 торпедоносцев под командованием капитана III ранга Мурата, левее и выше - 51 пикирующий бомбардировщик капитана III ранга Такахаси; 43 серебристых истребителя капитана III ранга Итая уже ушли вперед, чтобы встретить в случае необходимости противника.
По плану предусматривалось два варианта атаки: в условиях внезапности и при утрате ее. В первом случае начинали торпедоносцы, затем вступали в действие бомбардировщики и завершали удар пикирующие бомбардировщики, а истребители обеспечивали прикрытие. При таком порядке выхода на цель дым от бомбардировки не помешает работе торпедоносцев. Если окажется, что внезапность утрачена, тогда первыми на аэродромы, зенитные средства армии и флота обрушатся пикирующие бомбардировщики и истребители, которые подавят сопротивление. Только после этого торпедоносцы и бомбардировщики атакуют корабли. На приборной доске каждого самолета была укреплена небольшая фотография Пёрл-Харбора с воздуха. На ней были отмечены секторы действий каждой эскадрильи. Для изготовления ценного руководства не потребовалось больших усилий. Незадолго до начала войны японские агенты купили фотографии в магазине сувениров в Гонолулу. Цена - доллар за комплект{66}.
В 7.49, когда самолеты первой волны вошли в зону видимости Пёрл-Харбора, Футида внимательно осмотрел гавань в бинокль. Все восемь линкоров на месте, но авианосцев не видно. Впрочем, времени на раздумья и сожаления не оставалось. Футида по радио отдал приказ атаковать, затем достал ракетницу и выстрелил в воздух черную ракету, указывая порядок атаки - в условиях внезапности. Подчиняясь приказу, пикирующие бомбардировщики стали набирать высоту, а торпедоносцы круто снизились. Только группа истребителей не реагировала: пилоты не заметили сигнала.
Футида выпустил вторую ракету, теперь ее увидели не только истребители, но и летчики пикирующих бомбардировщиков, которые сочли, что она означает утрату внезапности. В этом случае им предоставлялась честь начать! Ломая тщательно отработанный план, пикирующие бомбардировщики резко набрали высоту и устремились в атаку одновременно с торпедоносцами. Но теперь это не имело никакого значения, в воздухе не было видно ни разрывов зенитных снарядов, ни американских истребителей. Футида был уверен в успехе; в 7.53, еще до того как первая бомба упала на Пёрл-Харбор, он передал по радио на "Акаги" условный сигнал "Тора! Тора! Тора!" ("Тигр! Тигр! Тигр!") - внезапная атака удалась.
По прихоти прохождения радиоволн слабый сигнал самолетной радиостанции приняли за пять тысяч миль радисты флагмана Объединенного флота - линкора "Нагато". По местному времени около половины четвертого утра. Ямамото играл в го со своим начальником штаба. Он флегматично выслушал доклад о том, что внезапность достигнута, и продолжал передвигать фигуры...
На Оаху и кораблях многие заметили подход и развертывание серебристых самолетов. Лейтенант Кермит Тайлер поспешил из помещения на воздух, чтобы посмотреть на "учения морских бомбардировщиков над Пёрл-Харбором". Эсминец "Хэлм" был единственным кораблем, находившимся в движении в этот момент; он проходил главный фарватер. Когда торпедоносцы, следуя от входа в гавань, пролетели в какой-нибудь сотне метров от корабля и один из них случайно покачал крыльями, рулевой Хэндлер приветливо помахал в ответ рукой.
На линкоре "Калифорния" старослужащий авторитетно разъяснил любопытным желторотым резервистам, задравшим носы к небу: "Должно быть, к нам в гости пожаловал русский авианосец. Видите, вот прибыли самолеты с него, на них ясно видны красные круги"{67}.
Пёрл-Харбор под огнем
Каждый день в 7.55 на кораблях в Пёрл-Харборе начиналась торжественная церемония, дорогая сердцу моряка. На водокачке морской базы поднимался синий "подготовительный" флаг, все корабли в гавани повторяли сигнал. В 8.00 одновременно на кораблях спускались "подготовительные" флаги, на носу взвивался гюйс, а на корме - государственный флаг США. На небольших кораблях, приветствуя флаг, разливались трели свистков боцманов, с кораблей побольше раздавались звуки горнов, а на линкорах сияла медь духовых оркестров - там играли государственный гимн.