УСС оказалось бесценным для Вашингтона в войне, но первые шаги ведомства и Донована в 1941 году были не очень успешными. По той простой причине, что создание Рузвельтом личной разведки встретили в штыки соперники в этой деликатной области. Самый обстоятельный американский биограф У. Донована справедливо заметил:
"Белое пятно в деятельности Донована, которое ставит в тупик, - по всей вероятности устранение его от событий, приведших к Пёрл-Харбору, что означало и отстранение его от источника информации, известного в правительстве как "чудо". Хотя в исполнительном приказе президента о создании этой организации ясно говорилось: Доновану должна предоставляться вся информация, имеющая касательство к национальной безопасности, начальник штаба армии генерал Джордж К. Маршалл исключил его из числа получателей материалов "чуда". Это один из самых таинственных и тревожных эпизодов неразберихи с Пёрл-Харбором. Если бы данные "чуда" были переданы "коллегии кардиналов" для изучения и анализа, нет никаких сомнений в том, что своевременно было бы выяснено намерение японцев нанести удар по Пёрл-Харбору и американские вооруженные силы сумели бы принять активные меры обороны"{188}.
Действия Дж. Маршалла легко отнести за счет межведомственного соперничества, но скорее они результат непонимания, точнее, незнания им, профессиональным военным, новой эры в разведке, которую открывал Ф. Рузвельт. Донован пока не получил дешифровок "чуда", но он не мог не понимать необходимости освещения положения на Дальнем Востоке и Тихом океане. Он, конечно, принял соответствующие меры. По крайней мере известно, по словам его лучшего английского биографа, следующее: "В августе 1941 года Донован решил: необычайно важно узнать, что планируют японцы. Донован знал, что Гитлер желает вступления Японии в войну. Он получил тревожные сообщения об этом из Японии от людей, с которыми он завязал связи еще в Сибири в 1919 году. Донован попросил Эдгара Энзеля Моурера (один из крупнейших американских журналистов. - Н. Я.) немедленно выехать на Восток. Моурер ехал под предлогом написания статей для газеты "Чикаго дейли ньюс", но в действительности имел поручение разузнать что только можно о намерениях Японии"{189}. В ближайшие два месяца он объехал Китай, побывал в Гонконге, Сайгоне, Ханое, Батавии, Сингапуре, Бангкоке. Побеседовал с генералом Макартуром на Филиппинах и адмиралом Киммелем на Гавайях. Таковы были возможности Донована!
В том августе 1941 года, когда Моурер выехал на Дальний Восток, состоялось первое американо-английское совещание "в верхах".
Коноэ теряется в догадках
Ф. Рузвельт наконец лично встретился с У. Черчиллем на Ньюфаундленде. Состоялась Атлантическая конференция, посвященная определению стратегии США и Англии в войне. Президент и премьер, помимо прочего, обстоятельно обсудили, что делать с Японией. Англичане указывали, что только твердая позиция США, не считающаяся с угрозой войны на Тихом океане, может остановить Японию. За возвышенными речами английских деятелей о единстве англо-саксонского мира американцы без труда разглядели желание защитить колониальные владения Англии на Дальнем Востоке руками Соединенных Штатов.
Рузвельт с трудом принял английское предложение, чтобы США одновременно с Англией, ее доминионами и Голландией предупредили Японию, что ее дальнейшая агрессия заставит эти державы применить оружие. Он объяснял англичанам, что цель США - хотя бы на месяц отсрочить войну на Тихом океане. Черчилль немедленно предложил текст соответствующей декларации. В пункте первом документа Японию предупреждали, что в случае ее нового продвижения в юго-западной части Тихого океана США "предпримут меры, даже если они могут привести к войне между Соединенными Штатами и Японией". А в пункте втором указывалось, что, если при применении указанных мер третья держава "станет объектом агрессии Японии", США окажут ей помощь.
Президент заметил, что достаточно первого пункта, о втором вообще говорить не нужно. Он указал, что по возвращении в США лично переговорит обо всем с Номура. Черчилль ликовал. Ему казалось, что тревоги позади Соединенные Штаты берутся защитить и британские владения. На радостях он оповещает кабинет в Лондоне: "Президент сообщил, что немедленно телеграфирует м-ру Корделлу Хэллу, который устроит встречу президента с японским послом сразу же по возвращении в Вашингтон для вручения важного документа. Президент по возможности скоро встретится с послом и передаст ему письменное заявление. Я попросил копию заявления, но мне при отъезде ответили, что ее еще не составили. Президент, однако, заверил меня многократно, что он включил в текст слова, приведенные выше (пункт первый декларации. - Я. Я.)... Я убежден, что он не смягчит формулировку"{190}.
Что касается политики США в случае нападения Японии на СССР, то Рузвельт пообещал дополнительно устно предупредить Номура, что, "поскольку СССР является дружественной державой, США не заинтересованы в равной степени в любом конфликте в северо-западной части Тихого океана". Даже если бы эти слова были произнесены, они остались бы словами. Как заметил компетентный американский историк Р. Даусон, "стремясь отсрочить схватку с Японией по возможности на более длительный срок, Соединенные Штаты едва ли приняли решение действовать, если бы Япония вторглась в Сибирь или блокировала Владивосток"{191}.
Но как быть с заверениями Черчиллю? Теперь английский премьер мог на деле увидеть результаты того, что "оставил инициативу всецело в руках президента"{192}. По возвращении в Вашингтон Рузвельт и не помышлял выполнять свое обещание. Он посоветовался с Хэллом, и оба пришли к выводу, что ни в коем случае не нужно создавать у японцев впечатление существования какой-либо договоренности с англичанами. Стоит говорить только от имени одних Соединенных Штатов. А чтобы не возбуждать ненужных толков в Лондоне и избегнуть затруднительных объяснений с Черчиллем по поводу нарушения слова, английскому правительству ничего не сообщать. Итак, с сокрушенным сердцем писали авторы официальной английской истории второй мировой войны, "с глубокой печалью следует констатировать, что доверие Черчилля было обмануто"{193}.
17 августа Рузвельт пригласил Номура и подтвердил, что если Япония пойдет на дальнейшие действия для установления господства над соседними странами при помощи силы или угрозы силой, то США предпримут все возможные шаги для охраны своих "законных прав и интересов"{194}. Где же находились границы этих "законных прав и интересов"? Рузвельт, естественно, не уточнил их в беседе с Номура. Но для себя в Вашингтоне уже давно установили пределы допустимого японского продвижения.
Впервые такие пределы определили на совещании военных представителей Англии, Голландии и США в Сингапуре в апреле 1941 года. Генерал Дж. Маршалл и адмирал Г. Старк полагали, что США должны вступить в войну с Японией, если она нападет на американские, английские, голландские владения на Дальнем Востоке и Тихом океане, или начнет продвижение за пределы района в Таиланде западнее 100° восточной долготы или южнее 10° северной широты, или попытается захватить Португальский Тимор, Новую Каледонию и острова Товарищества. Командование вооруженных сил США не видело необходимости вступать в бой с Японией, если она двинется против Советского Союза. Чтобы до войны США с Японией дело не дошло, необходимо было растолковать Японии, какие пути агрессии для нее открыты, а какие закрыты.