Тут Ясна из-за стола вышла - дед ей знак сделал. И вернулась, неся в руках меч. Равного ему никогда не видывал! Ни пятнышка ржавого, ни трещинки, ни зазубринки - чистая, блестящая сталь. А на рукояти - каменья какие-то!
Воины мои восхищенно заохали - понимали ценность такого подарка. Я не понимал только. Не заслужил ведь я - пока что в этом доме только мне благо делали, я же - ничего. Но прилюдно отказаться не мог - не хотел обидеть.
***
Ни есть, ни пить за столом не могла - кусок в горло не лез. Боялась ли? Нисколечко. Чувствовала, что и, правда, не обидит и боли не причинит. Волновалась очень. Что делать-то нужно, когда с мужем в постель ложишься? Нет, я, конечно, знала, как у мужчины с женщиной все происходит - в деревне всю жизнь жила, зверей разных видеть приходилось. Но, как вести-то себя, что говорить, не понимала.
Знала, что нежданная, нежеланная для Богдана свадьба наша, поэтому и не думала, что у него для меня подарок имеется. И хоть, скорее всего, не мне предназначен он был, не могла своей радости скрыть - ведь, как в деревне говорят, с подарком свадебным, которым молодые на празднике обмениваются, отдают они друг другу и сердце свое. Вот и он мне самое дорогое, что было отдал!
Ну, а что воину подарить? Давно уже знала я, что дедушка для моего суженого меч свой подготовил. Не было в нашей стороне такого. С дедушкиной родины меч тот. Да, не простой, а герцогу принадлежавший, которым дед мой когда-то был. Ждала, что обрадуется воин мой. Слышала восхищение его дружинников. Но Богдан нахмурился отчего-то. Правда, меч все-таки взял. Чем же я не угодила ему. Сердце, до этого птицей летавшее, упало камнем - не понравился подарок мой!
Бабушка гостей медовухой угощала, Любава помогала ей. Молодежи набежало - видимо-невидимо. Скоро хороводы водить начнут. Один из братьев-дружинников, похожий на другого в точности, к Любаве подошел, сказал что-то. Все шумели, кричали, смеялись. На нас уже никто и внимания не обращал. Глаз отмечал, что вокруг происходит, а мысли возле милого крутились - вот бы знать, о чем он думает!
Незаметно глянула на него. Глаза сами в шрам уперлись. Кто же его так? Наверное, в бою ранен был! Больно ему было. Так хотелось рукой это место погладить. Только он взгляд мой заметил:
- Что, Ясна, некрасивый муж у тебя будет?
Столько в голосе его горечи. К чему только слова эти говорит? Руку протянула и пальцами по шраму его провела. Он глаза, как от боли, зажмурил. Хотела сказать, объяснить ему, что краше его на всем белом свете для меня нет, только не дал, за руку схватил и из-за стола поднялся. Обернулась вокруг, все-таки боязно стало! С бабушкой глазами встретилась. Она кивнула мне и улыбнулась. Значит, ничего страшного нет. Раз муж мой ведет меня, значит идти нужно!
Знала, куда ведет. Сама постель для нас готовила.
Чуть от двора в огород, где сенник наш был, отошли, стали странные звуки слышаться: свист, шепот, шорох какой-то. И по ногам моим холод пошел, как водой родниковой их окатило. Листья зеленые, травинки, палочки вдруг сквозняком подняло, закрутило в воздухе, завертело и в лицо мне бросило. Только Богдан и успел, что собой прикрыть. Что это? Неужто проклятье, о котором бабушка предупреждала? И вдруг казаться стало, будто смотрит кто-то, наблюдает за нами.
Богдан вдруг остановился. Повернулся ко мне лицом и говорит:
- Не могу я так с тобой поступить. Слышишь, чувствуешь, что происходит? А дальше, еще страшнее будет!
- Расскажи мне, что это!
- Расскажу - так ты передумаешь! Сбежишь от меня!
Посмотрела в лицо его. Неужто шутит? Нет мне теперь дороги от него! Куда сбегу-то?
- Думаешь, испугаюсь я?
- Не только поэтому.
- Почему же еще?
- Потому что ты так на меня смотришь, будто я самый хороший человек на свете, но это совсем не так. Плохой я, злой. Сражаться и убивать мне не раз приходилось...
- Но ты ж - воевода! Разве могло быть по-другому у воина?
- Но и женщины из-за меня страдали..
Удивил! Конечно! Вон, какой красавец! Скольким пообещал в жены взять? И не взял! Но не стала этого говорить - решила, пусть сам расскажет, что нужным посчитает. Но он дальше пошел, по лестнице легко на сеновал влез и руку протягивает. А сам насмешливо так вниз на меня смотрит - думает, струшу я! Сама наверх влезла, села на покрывало, мною же еще вечером по бабушкиной указке расстеленное.
- Рассказывай. Ты - муж мой теперь. От жены тайн быть не должно!