Не знаю, в какой момент задремал все же. Проснулся от страшного треска. Рядом на постели, прижимая к груди одеяло, сидела Ясна.
- Богдан, что это?
Осмотрелся вокруг, выглянул в непрозрачное слюдяное окошко. Всполохи огня даже через него видны были.
- Пожар! Одевайся быстро!
Сам натянул свою одежду, кое-как подвязал штаны порванным шнурком.
- А что трещало-то так?
- Похоже, молния в терем этот попала! Нужно уходить отсюда быстрее!
Она, путаясь в рукавах платья, натягивала его дрожащими руками. Помог ей, открыл дверь из комнаты - повсюду был удушающий, обжигающе горячий дым. Вернулся в комнату - окошки слишком маленькие, пролезть в них и Ясна не сможет. Где-то в глубине терема раздавались крики, детский плач. Схватил плащ, все еще мокрый, накинул сверху на наши с Ясной головы.
- Ясна, быстро уходим!
Деревянный терем сгорит в считанные минуты! Где тут выход-то? В коридоре в дыму ничего видно не было. По памяти повернул налево. Крики детские в глубине дома раздавались.
- Богдан, там дети кричат!
Она попыталась развернуться и пойти в обратном направлении, но не позволил, подтолкнул к двери. Схватился, чтобы открыть - железная ручка была раскаленной. Ладонь тут же обожгло нестерпимой болью. Обернул ручку краем плаща, приподнял щеколду, дернул на себя. Дверь открылась. С высокого крыльца было видно, что загорелся Изборск сразу в нескольких местах. На востоке огонь уже растекся в целую реку. Дождь был не такой сильный, как вечером, и потушить что-либо не смог бы.
- Ясна, вон туда беги, - указал ей путь на площадь перед княжескими хоромами. Там даже если здания начнут рушиться, есть место, чтобы на открытом пространстве быть.
- А ты?
- Я вернусь.
- Нет, Богдан, - вцепилась мертвой хваткой в руку. - нет!
- Ясна, там же дети!
Оторвал ее от себя, подтолкнул к площади, сам обернулся плащом и бегом - в дом.
Трещат бревна на крыше, горят стены, жар нестерпимый, не видно совсем ничего. Только на детский плач и шел. Быстрее, быстрее, скоро от дома останется горстка чёрного пепла... и от всех, кто в нем находится тоже.
Заглянул в одну комнату - бревна обрушились в ней - видимо, где-то рядом в крышу молния и ударила. В соседнюю не смог - сплошная стена огня. Дальше - дыма много, но пока не горит. Под лавками и кроватью широкой (не иначе, Ратиборова спальня!) детишки малые друг к другу жмутся. Где родители-то?
Выглянул из комнаты, не выйти с ними!
Разбил окошко, лавку подставил, сначала старшего паренька высунул, приказал малышей с той стороны принимать. А их пятеро! Ревут, мамку зовут! Боятся из окна лезть - высоковато, да и стены горячие уже - не притронешься! Мальчишка тот руки с другой стороны тянет, молодец, не убежал, напугавшись.
Троих - мал, мала, меньше, в окно подал, грудничка тоже отправил. Крикнул им, чтобы на площадь бежали. Как выйти-то теперь? Путь назад отрезан! Сплошная стена огня, крыша рушится. В окно - не смогу, дети с трудом пролезали. Неужто, все? Не страшно даже. Ошиблась Ясна - не увижу я девчонки своей, если еще будет она...
***
Металась возле дома, который уже рушиться начинал. Пыталась войти за ним, но дверь уже горела. Видела, как дети с другой стороны бежали. Спас! Успел все-таки! А сам? Оббежала дом со всех сторон! Весь огнем объят! Повсюду люди - кричат, бегут куда-то, плачут! Треск невообразимый стоит. Сгорит? Сгорел?
Упала на колени, слезами своими обливаясь, стала делать единственное, что могла - Бога молить, чтобы спас, чтобы помог!
И вдруг - стоит передо мной! Нет, не старуха с клюкой и в плаще, а девушка с косой длинной - красавица писаная! Только голос все тот же - скрипучий, злой:
- Из-за тебя, из-за тебя он сгорел! Ты погубила! Был бы моим - от всех бед спасла бы, уберегла!
- Мира! Спаси его!
Захохотала, кругом закружилась на месте:
- Отдашь? Сама от него откажешься?
- Что угодно, только спаси!
- Смотри же!
И исчезла, как ее и не было.
Тут дружинники Богдановы прибежали. Окружили меня, не поймут, что сказать им пытаюсь. Третьяк, тряпкой обмотанный, попытался в дом зайти, но это было уже невозможно. Только с одной стороны еще крыша не рухнула - там, откуда дети из окошка вылезли. Указала им, где он может сейчас находиться. Милорад с Ярополком топорами рубить бревна под окном стали. Трудно дело шло. Бревна-то, крепкие, широкие! Остальные ведра где-то похватали и за водой побежали.
А мне вдруг показалось, что я тоже помочь могу. Руки на бревна неподалеку от окна положила - горячо ладоням, обжигает огонь! Закрыла глаза, сосредоточилась, изо всех сил стала на бревна давить. А от рук моих сияние серебряное! Только сил у меня мало, чувствую, что могла бы помочь, да только не получается ничего!