А дома зима лютовала. На Рождество пришло длинное письмо от Джесси, кое-что в нем даже казалось вполне здравым.
«Этим летом я похоронил восемнадцать машин. Дела пошли на спад, потому что я утратил хватку. Надо побольше гонять по округе, иначе нужных людей не встретишь. Наверное, прибегну к рекламе.
И кошки сбежали. Я перестал регулярно засыпать им еду, теперь они мышкуют в амбаре на ферме Джимми-Зайди-Попозже. Майк говорит, мне нужно завести собаку, но ни к одной у меня сердце не лежит».
Далее следовали идеи относительно кладбища. Джесси вынашивал грандиозные планы. Он считал, что хорошие кованые ворота произведут нужный эффект и привлекут клиентов. Он подумывал найти тягач, который притаскивал бы «покойные» машины. «С другой стороны, — писал он, — если мужику наплевать, и он не найдет, кто бы отбуксировал тачку, я, пожалуй, не захочу хоронить его железо». Он довольно долго распространялся о принципах, но тут и юрист ногу бы сломал. Он писал что-то про уважение к Мисс Молли, Бетти Лу и Джудит. «Сью-Эллен просто молодчина, — писал он про «линк». — Она прошла двести тысяч миль, за которые я ручаюсь, плюс еще сколько-то до меня».
То есть Джесси наматывал около семидесяти тысяч в год, а это не так плохо. Водители грузовиков делают под сотню. Конечно, они на жизнь зарабатывают.
Потом письмо стало таким сумасбродным, что ему трудно было верить.
«Я разобрался, в чем дело с Псом Дороги. Есть два маленьких мальчика. Мама читала им сказку, и теперь они играют в догонялки. Тот, кого не удается осадить, становится Пряничным человечком. Все сошлось, когда на границе с Колорадо я наткнулся на детишек. Я заехал туда навестить леди, которую знал когда-то, но она переехала, и я решил: какого черта, и поболтался немного по округе, — вот это и навело меня на Пса. Дети были на пикнике воскресной школы, а я дремал на заднем сиденье. Потом подошла жена пастора и увидела, что я не пьян, но пастор тоже там был, и они меня пригласили. Я подъехал к пикнику, и все меня приняли как своего. Так вот, детишки играли, я услышал про пряники и догадался, что Пес из Колорадо».
Последняя страница письма пугала не меньше. Взяв детские мелки, Джесси нарисовал передки «линка» и Мисс Молли. Из-за «портрета» Мисс Молли выглядывал хвост, вероятно, Картошки, а в центре картинки красовалось надгробие с надписью: «ПОКОЙСЯ С МИРОМ ПЕС ДОРОГИ».
Но никаких детишек не было. Джесси не ездил в Колорадо. Джесси ухаживал за своим кладбищем и держался поближе к дому. Джесси играл в притворяшки, или Мэтт Саймонс солгал, а у Мэтта не было причин лгать. Что-то очень, очень нехорошее творилось с Джесси.
Помочь было нечем. Я тянул лямку и писал по письму раз в месяц или полтора, делая вид, будто все в порядке. Я писал про то, что мы будем делать, когда я вернусь, и про «крайслер». Может, смысла тут особого не было, но Джесси многое для меня значил.
В конце апреля пришла открытка, на сей раз из Хавра.
Пес у меня на хвосте. Я это чувствую.
Самая обычная почтовая открытка. Без картинки.
В мае написал Мэтт. В основном о собственных планах. Он с головой ушел в расширение дома, пристраивал еще пару комнат. «Мы с Нэнси не хотим заводить детей прямо сейчас, — писал он, — но когда-нибудь попробуем». Письмо у него получилось бодрое, с дыханием весны.
«Я едва не забыл о главном, — говорилось в нем. — Джесси родом из-под Боулдера в Колорадо. Его родители давно умерли, — по иронии судьбы погибли в аварии. Мать была школьной учительницей, отец — библиотекарем. Эти люди, жившие такой тихой жизнью, каким-то образом произвели на свет буянов, вроде Джесси и его брата. Таковы сухие факты.
Эмоциональная сторона настолько сложна, что ее не изложишь на бумаге. По сути, я сам не доверяю тому, что знаю. Когда приедешь следующей весной, обговорим».
Письмо настроило меня на грустный лад и вывело из себя. На грустный лад, потому что женился не я, а из себя я вышел, оттого что Мэтт сомневался, будто я сумею держать рот на замке. Потом я передумал. Мэтт себе не доверял. Я поступил, как джентльмен, и послал ему и Нэнси симпатичный соусник на свадьбу.
В конце июля пришла еще одна открытка от Джесси.
Он гонится за мной. Я гоняюсь за ним. Если меня не будет, когда вернешься, не переживай. Разное случается. Главное — гнать по дороге.
Тянулось лето. Невзирая на войну, флот распустил «несущественный личный состав». Я отдал ему четыре года, и меня назвали «несущественным». Дни дросселировали, как мотор тяжеловоза с забитыми инжекторами. Случилось одно хорошее. Мой бывший босс передислоцировался на окраину города и открыл свое дело, стал торговать комбайнами и запчастями к ним. И тут же написал, как ему нужен механик по дизелям. Меня переполняли надежды и темные мысли.