Незнакомая, но такая понятная и близкая Вольфу песня, сжала его сердце, вновь выдавливая влагу из глаз. Старик допел, посмотрел на Путилова и осуждающе покачал головой:
— Чего-то ты паря совсем раскис! Сейчас мы тебя веселой песней побалуем, чтобы твоя героическая душа свернулась, а затем развернулась! Наливай!
Каких только песен не спел Степаныч своему новому боевому товарищу: и «Красную Армию», и «Катюшу», и «Пуховый платок»…
Они заснули лишь под утро, распугав своими песнями лесное зверье. А во сне к Вольфу пришла мама. Она гладила его по голове, называя воробушком, и пела колыбельную песню. Вновь ставший маленьким мальчиком, Вольф улыбался во сне, чувствуя, как скользит по волосам ласковая мамина ладошка.
Июнь 2005 года.
Дальний Восток.
Тереховское Охотоведническое
Хозяйство.
Вольф издалека услышал низкий утробный рокот дизельного движка.
— Не иначе гости пожаловали, — решил он. — Не вовремя, растудыть твое туды! — выругался он любимой присказкой Степаныча.
Закинув рюкзак в кусты, Вольф, боле не таясь, вышел на тропинку, ведущую к хижине егеря. Возле дома стоял, сверкая никелированными дугами дорогой джип. В его вместительном багажнике рылся крепкий рыжеволосый детина. Заметив Путилова, он добродушно оскалился.
— А! Вольфыч! Здорово, братела!
— Здорово, Паша, коли не шутишь! — улыбнулся в ответ Вольф. — А я то думаю, кто это ко мне на огонек заглянул.
— Да, отдохнуть вот решил. Заодно и винтовочку опробовать!
Он продемонстрировал Вольфу новую, в смазке, вертикалку.
— Вот и ладненько! — Вольф изобразил на лице радость. — А-то я все один, да один! Одичаю скоро!
— Так ты бы это, — посоветовал парень, — хоть собаку бы завел. Все ж веселее.
— После смерти Степаныча, — лицо Вольфа омрачилось, — его пес тоже недолго прожил… Я уж как-нибудь без собаки. К тому же я сам Пес.
— Это как? — озадачился детина.
— Не бери в голову, — рассмеялся Путилов, — располагайся. А мне еще кой чего сделать нужно, — сказал он, скрываясь в зарослях. Подхватив рюкзак, Вольф обежал небольшое заболоченное озерцо и оказался возле старого омшаника. Открыл низенькую дверку и вошел внутрь. Переставив пустые пчелиные ульи из одного угла в другой, он освободил люк в подпол. Развязав рюкзак, Вольф выудил из него автомат Калашникова, несколько рожков и связку гранат. Откинув крышку, Вольф начал спускаться по отсыревшей лестнице. Достигну земляного пола, он достал из кармана фонарик. Бледный луч выхватывал из темноты полки, заваленные разнообразным смертельным хламом: гранатами, противопехотными минами, щедро рассыпанными патронами. Вольф удовлетворенно оглядел свой маленький арсенал — с таким богатством можно воевать! Здесь, на военных складах тебе за бутыль снабдят всем, что душе угодно. В Рейхе за подобное разгильдяйство начскладу не сносить головы. А здесь… Вольф достал из-за голенища нож и сделал на прикладе пять продольных рисок. Сейчас, вместе со старыми зарубками их стало семь: Штрудель, видимо увеличив мощность оборудования, начал посылать разведчиков группами. В этот раз прибыло пятеро. Сможет ли он и дальше сдерживать этот натиск до тех пор, пока фюрер не разочаруется в проекте? Будь, что будет, но он не сдастся! Ведь он Пес, а главная задача Пса — охранять родной дом!
Вольф выбрался из погребка, вновь завалил люк старыми ульями и запер омшаник. Теперь можно было спокойно заняться гостем — в ближайшие недели две ворота навряд ли откроются. А если и случиться — взрывчатки там столько, что хватит на добрую роту. Гостя возле машины уже не было. Вольф наклонился, чтобы не удариться головой о низкую перекладину двери и вошел в сени. В темном коридоре Вольф чуть было не споткнулся о картонный ящик, стоявший в проходе. Он нагнулся и поднял коробку. В ней мелодично дзынькнули наполненные «зеленым змием» бутыли. Он хмыкнул и, не выпуская ящик из рук, вошел в дом. Хозяин дорого чуда техники обнаружился тут же. Он сноровисто выкладывал из объемной сумы городские деликатесы: копченую рыбку, икру, несколько увесистых толстых колбасных палок и еще кучу всевозможных банок и свертков с красивыми цветастыми ярлыками.
— Я так понимаю, — позвенел бутылками Вольф, — мы с тобой не вдвоем гулять будем?
— Вольфыч, ну ты же не против? — продолжая заниматься своим делом, вопросом на вопрос ответил детина.
— Да я, в общем-то, не против, — сказал Путилов, осторожно опуская хрупкую тару на пол. — Судя по сервировки стола, к нам на огонек заглянет если не сам президент, то уж шишка никак не меньше губернатора.
— Бери выше, Вольфыч, — гоготнул детина, — настоящий миллиардер сегодня с нами бухать будет!
— Неужто всамделишный? — притворно ахнул Вольф, поглаживая густую окладистую бороду, которую отрастил за несколько лет вынужденного одиночества. — И как вам его в нашу глухомань затащить удалось?
— Иностранец он, — поднося Вольфу наполненную дорогим коньяком рюмку, ответил Паша, — то ли немец, то ли голландец, во Владивостоке филиал своего банка открывает… Ну, будем что ли? — приглашая Путилова отведать спиртного, подал пример детина. — Ух, зараза, — выдохнул Паша и протянул Вольфу кружок сервелата, не забыв закинуть себе в рот точно такой же. — Так вот, — продолжил он, — у Петра Семеныча, босса моего, с этим немцем намечается взаимовыгодное сотрудничество… А старикашка этот, немец, лет семьдесят-восемьдесят ему на вид… Но крепкий еще, зараза, страсть как охоту любит! Где он только не бывал, а вот в наших лесах ему охотиться еще ни разу не приходилось. Нужно устроить ему тут такое сафари, чтоб до смерти не забыл. Ну что, сможешь, Вольфыч? Если все тип-топ будет, проси чего хочешь! Хоть дворец вместо своей избушки… А, братела?
— Ну, попробуем, — Вольф усмехнулся в усы. — Есть у меня на примете семейство кабанчиков, козлы…
— А медведя? Медведя у тебя на примете нет? Да поматерее! Чтобы немчура этот до пенсии трофеем гордился!
— Ух ты, как загнул! — охнул егерь, принимая из рук Паши очередную рюмку. — Медведя ему подавай…
— Вольфыч, ну? Ты, пойми, от тебя сейчас зависит, срастется у моего босса с этим фрицем или нет! Поможешь?
— Ладно, — опустошив рюмку, пообещал Вольф, — подыщем вам медведя. Сколько человек-то ждать? У меня тут не царские палаты.
— Так, — начал загибать пальцы детина, — старик немец с двумя телохранителями, Петр Семеныч и Серега.
— Значит, вместе с нами семеро, — прикинул Вольф, — поместимся как-нибудь.
Ближе к вечеру, когда стол уже был сервирован не хуже чем в столичном ресторане, во двор въехал еще один джип. Двери машины синхронно открылись. С переднего сиденья, отдуваясь, сполз на землю тучный седоволосый мужчина.
— Здравствуй, Петр Семеныч! Здравствуй, дорогой! — первым поздоровался Вольф.
— И тебе того же, Вольфыч, — Петр Семеныч по-барски вальяжно протянул руку егерю. — Как тут у тебя? Зверье еще не перевелось? — хохотнул Пашин босс. Его необъятный живот всколыхнулся.
Из-за домика егеря появился Паша, сжимая в руках аппетитно скворчащие шашлыки, всем еще исходящие жиром. Взмахнув шампурами, Паша крикнул:
— Петр Семеныч, а у нас уже все готово! Прошу к столу! Мы тут с Вольфычем для начала под навесиком накрыли, а как стемнеет — переберемся в дом!
— Годится! — довольно прогудел Петр Семеныч. — Вольфыч, я тут тебя хочу с одним хорошим человеком познакомить…
Пока они разговаривали, из машины, опираясь на предусмотрительно подставленные телохранителями руки, выбрался худющий старик. Его абсолютно лысый череп обтягивала желтая пергаментная кожа, покрытая старческими пигментными пятнами. На узком костистом лице с тонкими бескровными губами промелькнуло подобие добродушной улыбки, когда Петр Семеныч представлял иностранного гостя Вольфу. Старик, тяжело переставляя больные артритом ноги, подошел к егерю.
— Иоганн Брунер! — хрипло каркнул старикашка, его пронзительные черные глаза, словно два маленьких буравчика впились в егеря. — Тайга! Карашо!
Нехорошее предчувствие посетило Вольфа, когда он заглянул в бездонные глаза старого немца. Пес кашлянул в кулак, пытаясь справиться с волнением, и ответно расшаркался: