Седенко был за борьбу, но я нашел ее лишенной смысла. Наших коней не вывели из конюшни, где они провели ночь, и мы не знали, что с ними. Вокруг нас все было чужим. Все средства спасения, которые мне дал Люцифер, я носил на себе (это делалось для пущей безопасности), а также и мой меч, так что я не чувствовал себя полностью безоружным. Я встал и попытался заговорить с солдатами, чтобы дать понять, что мы готовы следовать за ними.
При свете дня выяснилось, что улицы Баксинакса были узки и нечисты. Замызганные дети с одутловатыми голодными лицами и старики, покрытые коростами от грязи и болезней, смотрели на нас. Этот город не был особенно приятное место, даже по сравнению с некоторыми из тех, что я видел в Европе, и он не выглядел веселым. Здесь царила атмосфера подавленности: Город Чумы нес на себе проклятие.
Мы были препровождены на площадь, где на большом деревянном помосте лежала огромная металлическая бочка странного непередаваемого цвета. Она охранялась солдатами, одетыми в такую же униформу, как и те, что привели нас сюда. Площадь была пуста.
— Может, это пристанище дьявола, о котором говорили татары, — проговорил Седенко. — Верите ли вы в то, что он здесь пожирает души людей, капитан?
— Этого я не знаю, — ответил я. — Но на его месте я не смог бы тебя съесть без труда, Седенко. — Я еще не рассказал ему про татарский сосуд. Он воспринял мое замечание как удачную шутку и вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть бочку. По каменным ступеням мы поднялись в портал открытого строения.
Нас ввели в помещение, с обеих сторон которого стояли скамьи, полностью пустые. В другом конце помещения находилась кафедра, а там, на возвышенности, где должен был находиться священник, стоял высокий худой человек, одетый в черно-золотую тогу и красную шапочку на голове.
Он заговорил с нами на церковном языке:
— Говорите ли вы на латинском, люди?
— Немного, — ответил я. — Почему нас так грубо привели сюда, ваша честь? Мы всего лишь небогатые путешественники.
— Не так уж и грубо. Вы пытались пройти без пошлины. Вы осквернили своим присутствием районы, где погребены наши умершие, и этим оскорбили их. Далее, вы прошли сквозь Восточные ворота Баксинакса, не заплатив денег. И это только главные ваши проступки. Я Великий Магистр Баксинакса и это я отдал приказ о вашем аресте. Вы будете говорить?
— Мы не знали ваших законов, — сказал я. — Мы чужие здесь. Если бы нам было известно, что места захоронения ваших усопших священны, мы обошли бы их. Что же касается денег, которые мы должны уплатить, то мы, конечно, с радостью сделаем это, но нас никто не предупреждал.
— Вы заплатите деньги немного позднее, — проговорил Великий Магистр, приблизился и осматривая нас. — Не утверждайте, что в путешествии вам никто не говорил о Баксинаксе, известном как Город Чумы. Вам ничко не открыл правду о нашем Демоне?
— О Демоне мы слышали, да. — Я расправил плечи. — Но не о болезни, ваша честь.
— Зачем вы пожаловали к нам?
— Нам нужно продовольствие.
— И за этим вы явились в Город Чумы? — Он неприятно осклабился. — В этот ужасающий Город Демона? Нет! Вы пришли сюда, чтобы ввергнуть нас в страдания!
— Господин, как можем мы подвергнуть город мучениям?! — спросил я.
Этот парень явно был сумасшедшим. Потом мне пришла мысль, что каждый в Баксинаксе — сумасшедший. Я пожалел, что мы пришли сюда и встретились с Великим Магистром, было вообще бессмысленно искать этот город.
— Вы те, кто вы есть! Вы поглядите, как вы выглядите, — оживился Магистр. — Но мы постоим за себя, вы, «путешественники», слышали? Мы постоим за себя!
— Мы ничего не замышляли! — пытался объяснить я. — Мы обещаем, что никогда не вернемся в Баксинакс. А теперь, добрый господин, отпустите нас с миром, чтобы мы могли продолжить путешествие, так как у нас святая миссия.
— Да, это уж точно, — зловеще проговорил старик. — Вы поплатитесь за свою тупость и скупость своими душами. Мы отдадим вам Демону. Двое наших людей смогут таким образом прожить дольше, а вы будете наказаны за свою самонадеянность, ваши души отправятся в Ад.
Я засмеялся в ответ на это. Седенко не понимал, что происходит. Я передал ему это в немногих словах.
Он воспринял происходящее еще более юмористически, чем я. Возможно, он не хотел верить в то, что его душа предназначена королевству Люцифера.
Глава тринадцатая
— Вы, господин, — сказал Великий Магистр, глядя на меня, — будете сражаться с Демоном первым. Правда, до сих пор его еще не мог победить никто. Если вы каким-либо образом победите его и убьете, дверь его жилища откроется и вы будете свободны. Если же вы не появитесь в течение одного часа, ваш друг составит вам компанию.
— Разрешено ли мне будет взять с собой меч? — спросил я.
— Все, что вам потребуется, — ответил он.
— Я готов, — сказал я.
Великий Магистр поговорил с солдатами на своем языке. Один вышел вперед, чтобы охранять Седенко, другие повели меня из Зала совета на площадь, где все еще моросил дождь.
Мы поднялись по ступенькам на помост. В железной бочке была закрытая маленькая круглая дверь. Один из солдат приблизился к ней. Он явно нервничал.
Мне показалось, что на площадь спустился некий дух.
Клостерхайм был теперь немного более опытным, чем в последний раз, когда мы с ним виделись. Он ухмыльнулся мне, почти дрожа от счастливого ожидания. Его черное платье было грязным и рваным, пурпурно-красные перья на шляпе облезли. Он подбросил шляпу в воздух в злобном приветствии как раз в тот момент, когда я осторожно открывал дверь, и солдаты затолкали меня вовнутрь.
— Это ваших рук дело, Клостерхайм? — спросил я напоследок.
Колдун пожал плечами.
— Я друг Баксинакса, — ухмыльнулся он.
— Демон — ваш подарок городу?
Он отвернулся и дал стражникам указания.
Меня втолкнули внутрь железного цилиндра, в вонючую, жирную, мокрую темноту. Там, внутри, что-то шевелилось, но что — я не мог разобрать. Дверь за мной закрылась. Некоторое время я не мог различить ничего, воздух поступал сюда из какого-то невидимого отверстия в стене бочки. На меня из темноты что-то надвигалось, по влажному полу цилиндра слышался клацающий шум. Я не мог различить цветов — все выглядело черным, серым или бледно-белым. Нечто, приближающееся ко мне было больше, чем я размером, оно обладало чешуей и имело большую, грустно опущенную голову, которая свешивалась на сторону и все время лежала на левом плече создания. Длинные зубы были остры, губы искусаны, как будто оно поедало самого себя. Из больших ноздрей изредка вырывалось теплое дыхание. Монстр вопрошающе поквакивал.
— Ты — Демон, обитающий тут? — спросил я.
Голова приподнялась с плеча. Потом, через некоторое время, он проговорил тихим, шипящим голосом.
— Да, это я.
— Ты должен знать, что моя душа не может быть использована. Она принадлежит только нашему повелителю, Люциферу, — предупредил я.
— Люцифер? — Слово камнем упало на землю. — Люцифер?!
— Он повелевает тобой. Поэтому я хочу просить тебя только об одном одолжении, честный демон. Я хочу просить тебя только о смерти.
— Смерть! — Его заостренные зубы впились в губы. Что-то похожее на смех вырвалось из глотки. — Люцифер?! Я хочу быть свободным. Я больше не хочу есть! Зачем меня заперли здесь? Они должны освободить меня, и я немедленно отправлюсь в Ад!
— Вы не хотите оставаться здесь?
— Нет, не хочу. Я пресытился. Я знаю, что ваша душа не предназначена для меня, смертный, и я хочу питаться только тем, что уготовано мне, и я не могу съесть вашу душу.
— Но вы все же можете меня убить, так?
Демон уселся на зад. Его перепончатые лапы постукивали по полу.
— Дети и подростки. Только подобные вещи еще возможны. Ни единой взрослой души! Я не стану вас убивать, смертный. Вы принадлежите к тем немногим, кто умеет со мной разговаривать. Все остальные только кричат — дети, юноши, девушки, которых я поедал. И это успокаивает мой голод на некоторое время, но мне нужно больше, чем обычно, больше, чем обычно…