Дверь тут же с хлопком закрылась. Через минуту она снова открылась, в ней оказалась та же кудрявая голова, но с озорными искорками в глазах.
– Ребята, ну серьёзно, нам надо на вечер – Катя кекс должна приготовить.
– Парни, кто знает разницу между кексом и сексом? – не менее торжественным голосом переспросил Винт.
– В яйцах, в их количестве, в их качестве, свежести!
– Неправильный ответ. В одной букве, филологи хреновы! Всему вас учить надо.
– Витя, ну Винтик, серьёзно, нам очень нужно, – взмолилась девушка
– Марыся, ну где я тебе сейчас яйца найду! Ну подумай.
– Ну так бы и сказали, что нету, – с досадой сказала она.
– Ну почему, они есть, но абсолютно непригодны ни для варки, ни для жарки!
Дверь снова закрылась – в этот раз, кажется, надолго.
– Ну что, виночерпий, разливай, будем пить, борьба с зелёным змием временно откладывается на неопределённый срок.
– А закусь есть? Колбаса какая-нибудь или, может, ещё чего.
– Есть, паштет шпротный с хлебушком чёрным. Мировая закусь! Что-то закралось у меня подозрение, будто расслабился ты малость у любови своей, разнежился. Петрович, может, у тебя замечания есть какие, по столу, например: как накрыт, что стоит, не так лежит?
– Ну что вы, пацаны, всё нормально, это я так, просто спросил.
– Так выпьем же за тех, кто в море, за моряков и их жён и подруг! – сказал он, не морщась, опрокидывая стакан водки в рот. – Кстати, Петрович, пока тебя тут не было, – аппетитно хрустнув огурчиком, продолжал Винт, – у нас Лёха влип в историю одну. Пошёл наш друг в гости к подружке на первый этаж, к новенькой с параллельного потока, и назюкался он там от души.
– Лёха, может, ты расскажешь?
– Да рассказывай, чего там, – сказал он с лукавой ухмылкой на лице.
– А что пили, Лёша?
– Разное там было, отец у неё моряк, ну и привёз из загранки, – нехотя начал вспоминать Лёха. – Виски, ром, джин голубой…
– Принесла она это добро в общагу, – продолжил Винт. – Попили, полюбились и заснули в объятиях друг у друга. Будит она его в два часа ночи и говорит: иди-ка ты, Лёша, спать к себе, а то проверят ещё, будут у нас с тобой неприятности. Стал он подыматься по лестнице и этаж спросонья перепутал, вместо нашего поднялся этажом выше, так было?
– Так, так, – утвердительно закивал головой Лёха.
– Вот заходит он в комнату и, свет не включая, чтобы нас не будить, начинает раздеваться, потом ныряет в постель, а там кто-то есть, ну и подумал на меня, говорит: «Винт, вставай, ты что тут делаешь?» А там девчонка лежит и как заорёт: «Спасите, насилуют!» Лёша не поймёт, в чем дело, из постели, как ошпаренный, выпрыгивает, свет включается – и стоит Ромео в трусах в бабской комнатке, окружённый разъярёнными женщинами, которые кидают в него что попало: и чашки, и ложки, и подушки. Лёх, так же было, а?
– Так оно и было, одна из них мне прямо в пах туфлей попала, лахудра злая, знала, куда кидать.
– Здесь, братцы, понял он, в чём дело, бросился бежать наш братан со всех ног к нам, хмель да сонливость как рукой сняло, вбегает в трусах, орёт, как ошпаренный
: «Спаси, Винт! Ни за что пропадаю! Помоги!» Пошёл я к девчонкам и говорю: так вот да этак, ошибся человек дверью, с кем не бывает, простите грешного. А они отвечают: мол, была попытка изнасилования, есть свидетели и вообще – мы девочки с юрфака, а сами смеются. Я представился им как будущий дипломат, сразу предложил взятку. И началось борьба как бы между Черчиллем и адвокатом Плевако, сначала они требовали банку чёрной икры с шампанским, но я спустил до киевского тортика с вином, на пиво с воблой они никак не соглашались. В общем, одежду отдали, но колёса ни в какую, оставили под залог. Теперь он третий день ходит в тапочках на занятия, из принципа, – закончил он под всеобщий хохот.
– Кто тут ответственный за бутылку? Наливай! За что пьём, парни? Давай, Славик, теперь твой черёд тост толкать.
– Давайте за пятерых лосей!
– А это как? – спросили с недоумением.
– Ну вы даёте, хлопцы! Чтобы училось, спалось, е….сь, пилось и любилось!
– Вот филфак жарит, нам, дипломатам, далёко до них! Петрович, так что там у тебя случилось-то?
– Да так, заженить меня хотела, ну я и дёру дал.
– Жениться нашему брату студенту никак нельзя, – задумчиво произнёс Славик. – В институте хвосты сразу появятся, жене внимание уделять надо.
– Петрович, брось лапшу друзьям на уши вешать, мы ж тебя не первый год знаем, это которая у тебя по счёту, а?
– Да бес попутал, парни, не виноват я.
– Я так и знал, блин, неисправимый ты человек, Петрович! Колись, как было дело?
– Сидел я дома тихо, никого не трогал, занимался, как раз экзамен должен быть у Горыныча. Ну, думаю, прочту конспекты чуток – может, пронесёт, а то он с женой развёлся, лютует теперь, говорят. Машка на работу свалила, я один, тишина, никто не мешает, сижу себе, грызу гранит науки, мечтаю – может, стипендию подымут. Звонок, открываю: соседка стоит с полотенцем, с третьего этажа, симпатичная девчонка такая, пару раз у Маринки была на дне рождения – так на посиделках пару раз общались. И говорит, что воду отключили у них, авария, сосед залил водой соседа. «Можно я у вас душ приму, а то на работу идти скоро?» «Проходите, – говорю, – купайтесь себе на здоровье». А сам пошёл заниматься в комнату к себе. Не прошло и трёх минут, слышу – кричит: «