– И что ты на него так взъелся?.. Разве он за всю страну в ответе? – остановил Егора Алексей Иванович. – Может, мы с тобой, Егор, более виноваты, и прежде с нас спрашивать надо. Дети по стопам отцов идут.
– Только не по моим! Никитка свою тропинку сам себе вытоптал. Без моей помощи.
Алексей Иванович взял мальчишку за плечи и пристально посмотрел в глаза:
– Слушай, парень, ты это серьёзно?
Никитка кивнул:
– Очень. Мне мамушке подсобить надобно, а не то ей… на том свете трудновато сейчас приходится…
– Ты чего буровишь?! – Крутов даже задохнулся от негодования. – На каком таком "на том свете"?!.. Нет, вы слыхали?!.. Я даже…Я не знаю… Ну, совсем… Лексей, скажи хоть ты ему!
Богомолов недовольно поморщился:
– Уймись, Егор! – потом опять обернулся к Никитке. – Чтобы стать монахом, непростой путь пройти надо. С бухты-барахты такие дела не делаются. Ты когда последний раз исповедовался, причащался?..
– Не помню.
– Вот видишь. Чтобы в монастырь уйти, священническое благословение требуется. А его, между прочим, тоже заслужить надо.
– Чем?
– Постом, молитвой, послушанием и ещё многим, многим другим. А перво-наперво – исповедаться ты должен, Никита. Теперь, правда, у тебя с этим проблемы будут: церковь у нас закрыта, придётся в город ехать. Ты ко мне завтра с утра заходи, поговорим.
– Я заслужу, честное слово, заслужу!.. – в его голосе звучала отчаянная решимость. – Вот увидите!..
Галина обняла Никитку, поцеловала:
– Дай тебе Бог, сыночка.
В глазах "вожака" опять заискрились непрошенные слезинки.
– Ничего… Ничего, Никитка… Терпи. Всё будет хорошо, – Алексей Иванович тоже поцеловал его в лоб.
– Братцы-товарищи! Вы это чего? – Егор замотал головой. – Дурной сон какой-то.
И обернулся к Иосифу, который довольно потирал руки:
– Ты-то чему радуешься?!..
– Он его отпустил, – объяснил счастливый Иосиф Бланк.
– Кто отпустил?.. Кого?..
– Бес отпустил Никиту Сергеевича.
– Погоди радоваться, – не сдавался Егор. – Как ты сам говоришь, когда в бумажках своих сомневаешься?
– "Это ещё надо посмотреть"?..
– Вот-вот. это самое. Давай-ка и мы с тобой, Иосиф, "будем посмотреть". Согласен?
– Посмотреть, так посмотреть. Согласен, Егор Евсеевич.
И тут с улицы донёсся истошный бабий крик: "Караул!.. Люди добрые, помогите!.. Ратуйте, люди добрые!.."
Все вздрогнули, прислушались.
– Ну, и денёк сегодня! – Галина двинулась к двери. – Что ещё у нас в деревне стряслось?..
Но не успела она сделать и трёх шагов, дверь настежь распахнулась, и на пороге возникла бабка Анисья. Задохнувшись от быстрого бега, всклокоченная, с очумелыми глазами, она не вошла – влетела в избу и, зацепившись разорванным подолом юбки за щербатую половицу, растянулась у ног председателя сельсовета.
– Анисья, милая, что с тобой? – Алексей Иванович кинулся поднимать с пола безумную старуху.
А та, как рыба, выброшенная на берег, широко открывала рот, стараясь захватить побольше воздуха, махала руками и, казалось, лишилась дара речи.
Её подняли с пола, усадили на лавку. Егор, знавший только одно средство, которое может быстро и эффективно привести человека в чувство, тут же налил стакан и протянул Анисье. Та вскинула на него свои безумные глаза, пришла в ещё большее смятение, охнула, ахнула и завопила что есть мочи.
– Свят!.. Свят!.. Свят!.. Богородица, Дева Чистая, моли Бога о нас!
– Анисья!.. Что случилось?!.. Ты нормально говорить в состоянии?..
– Сгинь, нечистая сила!.. Сгинь!.. – в ужасе повторяла старуха и, несмотря на отчаянные попытки хозяина дома помешать ей, грохнулась на колени, начала истово креститься и бить земные поклоны.
– Ты, старуха, небось, и сегодня зелье своё варила? – участливо спросил Егор и, увидев недоумённые глаза Галины, пояснил: – Она, когда самогон гонит, непременно по нескольку раз пробу снимает, чтобы, значит, в пропорции не ошибиться. Сегодня, видать, перебрала.
Анисья, услышав знакомый голос и трезвую речь, поначалу замолкла и перестала бить поклоны, потом осторожно подняла голову, увидала склонённых над собой людей, разглядела среди них Егора и очень робко, осторожно спросила: