Лиозненщина находится на пересечении дорог и торговых путей. Здесь проходил древний торговый путь «из варяг в греки», здесь сходились дороги из Западной Европы в Восточную, и нередко решалась судьба государств. Здесь были Полоцкое княжество и Великое княжество Ли- товское (Витебское воеводство).
Поселенцы Лиозно занимались земледелием и животноводством, охо- той и пчеловодством, торговлей и ремёслами: кузнечным и столярным, гончарством и ткачеством. Они селились по берегам рек и давали своим поселениям понятные им названия, в которых отражалась их жизнь.
В начале ХХ века на территории нынешнего Лиозненского района су- ществовало 411 населенных пунктов. В годы коллективизации с карты района исчезло более 100 поселений, в годы войны были сожжены 196 деревень (только в сентябре-октябре 1943 года – более ста), в 50- 60-е годы ХХ века было укрупнение, потом, начиная с 70-х годов на- чали отмирать неперспективные деревни. Сегодня в Лиозненском районе около 160 населённых пунктов.
Деревня Зубки, по одной версии, получила своё название от прозвища человека, которое давалось ему по зубам: были они выступающими – палец в рот не клади. По другим мнениям, деревушка стала так назы- ваться от слова «зубок» – валёк для катания белья, которым местные жители пользовались вместо утюга.
Лиозно – известное местечко для любителей и знатоков русской исто- рии. В 1800 году, в начале лета, известный русский поэт и сенатор Гавриила Романович Державин по приказу царя Павла I посетил Лиоз- ненщину. Целью его официальной поездки было выяснение условий жизни крестьян в связи с голодом, охватившим Белорусский край. Державина возмутили голод, нищета, убогое существование крестьян, живущих в деревнях, принадлежавших помещикам Гурко и Заронеко. В Лиозно он отдал распоряжение раздать помещичий хлеб крестьянам. Гурко и Заронеко было заявлено, что если они не будут заботиться о крестьянах, то их имущество будет реквизировано.
Во время Отечественной войны 1812 года в Лиозно на протяжении двух недель стоял французский 25-й полк Пехотной Виртембергской дивизии генерала Маршана, корпус маршала Мишеля Нея. Это собы- тие изобразил французский артиллерист-полковник наполеоновской армии, известный как художник-баталист Фабер Дю Фор, на картине
«Бивак в Лиозно. 4 августа 1812 года». А ещё Лиозно известно всему миру тем фактом, что в этом заштатном белорусском местечке родился и некоторое время жил «известный французский художник» Марк Шагал, музей имени которого с недавних пор открыт на родине Пру- сова.
В связи с именем Шагала Пётр Михайлович вспоминает об одной невероятной истории своей жизни:
– Впервые я услышал о Марке Шагале, когда был в 1976 году в Гер- мании. Пришёл в национальную картинную галерею в Штутгарте и когда перешёл в зал ХХ века, среди авангардных «изысков» вдруг обна- ружил картину. На ней было написано «ВитебскЪ» через «Ять». Назы- валось полотно «Лафка». Естественно, я подошел поближе и посмотрел, кто автор. Марк Шагал. Тогда мне это имя было неизвестно. Но был из- вестен Успенский спуск в Витебске, который изобразил художник. Ко- нечно, я стал выяснять, кто такой Марк Шагал. Стал искать в Витебске и столкнулся с тем, что картин его нет в местном краевед- ческом музее. Потом я всё-таки раскопал, что в Витебске была Акаде- мия художеств, основанная Марком Шагалом. После Октябрьской революции 1917 года он был комиссаром просвещения в Витебской гу- бернии и являлся ректором той самой Академии. Причём, в этой Ака- демии что ни художник – то с именем. Например, Цатлин, Репин, Малевич. Но у них произошел конфликт. Пока Шагал ездил в Москву, Академию захватил Малевич. Разобидевшись, Шагал уехал в Москву, где работал художником в Большом театре. Ни одной его картины на тер- ритории Витебской губернии я не нашел. Мне объяснили, что во время
индустриализации 30-х годов были только два художника, которые имели коммерческий успех за границей. А Советской России надо было строить заводы, Магнитку, поэтому картины этих двух художников (Шагала и Цатлина) продали за рубеж.
Картина, которую я обнаружил в Штутгарте, была датирована 1913-м годом. И я решил, что Шагал уже умер. Но когда я приехал в Париж в 1979 году, то в Музее современного искусства Жоржа Помпиду увидел плакат: «Модильяни, Пикассо и Марк Шагал – основатели со- временного французского искусства». И тут же съязвил: «Ну-ка, гос- пода французы, объясните мне, кто из них француз? По моим понятиям, Модильяни – итальянец, Пикассо – испанец, а Марк Шагал – витеб- ский еврей». Они «умылись», но на следующий день «умыли» меня. При- несли советскую энциклопедию (на русском языке), открыли её на букву