Пётр Прусов вспоминает:
– Когда гораздо позже меня во Франции стали угощать устрицами, я отшутился, что ими по горло сыт ещё с детства. Шесть мне испол-
нилось, и с этого года я каждое лето уходил свинопасом, причём зараба- тывал больше матери. Мать на полевых работах зарабатывала за день всего один трудодень или один с четвертью. А я пас свиней и зараба- тывал 2,5 трудодня (за день!).
Ещё мы с другом первыми освоили «передовую методику» свино- пасов – правда, нас тогда за неё отругали. Озеро в деревне было плени- тельное, и нам, естественно, хотелось рыбку половить, искупаться. Пока мы плескались, вольные свиньи бежали на картофельное поле и начинали рыть землю. А с годами в Белоруссии стала популярной именно такая ме- тодика «очищения» картофельных полей: запускались на поле свиньи и всё подчищали... Позже я нашему председателю колхоза Александру Степановичу Королеву (когда он старенький уже был) напомнил эту «ме- тодику» со смехом: «Вот видите, а вы не оценили наше начинание!».
В шутку я говорю, что ещё в детстве быстро рос по «карьерной» лестнице. От свинопаса до пастуха, пока, наконец, не дорос до «води- теля» кобылы. Сначала пас свиней и коров, а затем уже возил на кобыле сено, солому и навоз. Кобылу звали Домна. Была она удивительная. Силь- ная, выносливая, но капризная и ленивая. Не раз бывало и так. Когда грузили воз – она выжидала. Если Домне казалось, что воз слишком боль- шой, она вбивалась в хомут и тормозила задом. И ни туда – и ни сюда. Но если уж ты заставил её тронуться с места, то везла поклажу по- корно. Многие её хотели использовать на своих работах, но была она очень своевольная, кусалась, лягалась… А меня почему-то слушалась. Правда, сначала и от меня убегала, а затем наконец-то давала себя за- прячь.
…Вот такая была «карьера» на селе – трудиться сызмальства вро-
вень со взрослыми. Кстати, само слово «карьера» на древнем языке означает «воз, телега». Если вдуматься – очень меткое определение.
Школьные истории
Детство было щедрым на приключения – как и у всех мальчишек. В школу Пете приходилось не просто ходить, а пробиваться с «боями».
Вспоминает Пётр Прусов:
– Ходил я в Лиозно в русскую школу № 2. Разумеется, пешком. Школа была в пяти километрах от нашей деревни. Причём, по традиции боль- шинство наших ребят из Зубков ходили в белорусскую школу, а я – в рус-
скую. Антагонизм между учениками этих школ был обычным делом. Чтобы дойти до своей школы, мне надо было пробиться через три груп- пировки мальчишек. Первая поджидала на станции Лиозно. Вторая – около льнозавода. А третья – рядом с белорусской школой. А наша, рус- ская школа, была чуть подальше.
Ходил на занятия я не один. Было нас, как правило, двое-трое. В путь отправлялся с солдатским ремнём и надевал ещё лётный шлем (в драках он неплохо защищал голову, только пружины внутри шлема звенели от ударов).
Был однажды такой эпизод. Как-то двоих моих друзей крепко поко- лотили возле белорусской школы. А я в тот день на занятия не ходил. Следующим утром отправились в Лиозно втроем. И снова напали на нас возле белорусской школы. Друзьям сказал: «Идите на занятия, а я тут останусь». И во время уроков зашел к «белорусам», нашёл тот класс, где учился один из обидчиков, постучался и сказал учительнице: «Можно мне с ним поговорить?». Она удивилась, но отпустила того, на кого я указал. Вышли мы с ним во двор школы, и я его отлупил. Не успокоился и отправился за следующим… Кончилось тем, что отлупил я пятерых учеников из разных классов, и пошел со спокойной совестью в свою школу.
Когда директору нашей школы пожаловались на моё самоуправство, тот пошел в соседнюю школу и посмотрел на этих парней. Удивился:
«И что? Вы мне скажете, что вот этот малец отлупил ваших хлоп- цев?». И посмеялся надо мной: «Ну да! Сам – во, а наган – во-о-о!». Он так и не поверил в то, кто их побил, хотя я сам в этом признался.
Звали директора Степан Максимович Талай. Был он замечательный человек. Преподавал историю с душой, был влюблён в свой предмет. По- мимо уроков, успевал вести объёмное школьное хозяйство. Завхоза в школе не было, поэтому всё лежало на директорских плечах.
…Петю Прусова директор запомнил ещё с первого класса. Будущий
главный конструктор ВАЗа с одноклассником тогда весьма «отличи- лись» – их на третий день занятий поймали за… курево. Первоклашек, позеленевших от табака, отвели к директору, и разговор с ним был уро- ком на всю жизнь.