Записки Вебера. Стлб. 1339
К этому времени относится связь его с известною Евфросиньею, полонённой крепостной девкой его учителя, Вяземского, которую он полюбил страстно. Впрочем, принцесса тотчас по возвращении царевича забеременела опять.
Погодин М.П. (1). С.428
Судя по тому, что брат её Иван Фёдоров, крепостной Вяземского, отпущенный на волю, называется в одном документе «полонным» человеком, Евфросинья могла быть, подобно Екатерине, полонянкою из Лифляндии.
Иловайский Д.И. (1). С. 24
Царевич добродетельную супругу свою променял на одну Чухонскую девку.
Голиков И.И. (1). Том седьмой. С. 17
…[Некий] господин Брюс в записках своих описывает Царевича в указанное время так: «1714 года зимою Царевич приехал в Москву, где я видел его в первый раз. Он держит наложницею крестьянскую девку Чухонку. Я ходил часто с Генералом моим отдавать ему честь, и он часто приходил в дом к Генералу в провожании весьма дурных людей. Он весьма неопрятен, росту великаго, статен, смугл, взгляд имеет суровый, голос твёрдый. Он часто делал мне честь разговором со мною на немецком языке, который знает весьма хорошо. Народ его обожает, но люди высшаго достоинства оказывают к нему мало почтения, и он не смотрит на них. Он окружён всегда множеством невежей и распутных, и других подлых и дурнаго свойства людей, в обществе которых он непрестанно ругает поступки отца своего, и сказывают, что он как скоро взойдёт на престол после его, то приведёт Россию в прежнее ея состояние; также грозит, что он тотчас переказнит всех без исключения любимцов своего отца. Он имел такие разговоры столь часто и с такою малою осторожностию, что они не могли не дойти до Императора, и вообще думают, что он, таким образом, положил основание своей погибели…».
Голиков И.И. (1). Том седьмой. С. 17-18
Этот брак был несчастным. Алексей часто покидал принцессу ради попоек и Евфросиньи – девушки-финки, крупной, хорошо сложённой, очень ласковой.
Вольтер. (1). С. 27
…Начались размолвки. Поводом к ним послужило случавшееся иногда участие Алексея в ночных попойках, после которых он возвращался домой только в 3-4 часа утра, чем немало слёз причинял своей жене. Во время стоянки перед Штетином, в Русском лагере тоже нередки были попойки, в которых участвовал Алексей Петрович, поощряемый к тому своим злым гением, т.-е. Меньшиковым. Шарлотта, со слов князя Голицына, описывает родным одно крупное столкновение, при котором Алексий горячо защищал свою жену от нападок Меньшикова. Последний устроил у себя пир для Алексея и высших офицеров своего отряда. Тут светлейший позволил себе неблагоприятные отзывы о некоторых лицах, состоявших при супруге царевича и нехорошо на неё влиявших. Последний возразил, что не боится никакого дурного влияния, ибо жена его владеет твёрдым характером. А Меньшиков на это заметил, что она тщеславна. Царевич вспыхнул и потребовал не забывать расстояния, их разделявшего. Светлейший советовал оставить резкий тон и напомнил, что он его воспитатель. Алексей громко рассмеялся и заметил, что теперь он уже не воспитанник и заботится сам о себе. В дальнейшем споре Меньшиков назвал принцессу надменной немкой, напыщенной своим родством с императором, и стал уверять царевича, что жена его совсем не любит. Тот с жаром начал доказывать, что напротив она его очень любит и что он никому не позволит порицать его жену. Затем он пригласил присутствующих офицеров выпить за здоровье престолонаследницы, что они охотно исполнили. А князь Меньшиков замолчал и встал из-за стола с сердитым лицом. Но приятели князя говорили потом, будто бы он затеял этот спор с добрым намерением: чтобы обнаружилась любовь царевича к своей супруге. Довольная сим случаем, принцесса и эту версию передаёт родным с удовольствием и готова ей верить.
Иловайский Д.И. (1). С. 23
Эта ссора и огорчение, которое имел мой дорогой царевич, меня очень смутили, но я чрезвычайно довольна, что весь лагерь, так сказать, видел и слышал, как он меня любит. Друзья князя распустили потом слух, будто он говорил все это нарочно для того, чтобы выставить на вид расположение ко мне царевича. Если это правда, то я буду ему безконечно обязана. Вейсбах меня уверяет, что весь народ (русский) меня очень полюбил, и потому он сомневается, чтобы царь мог сказать, что если бы он не был женат, а я ещё не замужем, то он взял бы меня за себя. Царица везде говорила, что она меня нежно любит; но ради Бога сохраните все это в самой глубокой тайне, ибо здесь запрещено говорить об этом под страхом смерти… Нужно любить царевича, моего супруга, такою полною любовью, какую я к нему питаю, иначе я имела бы много причин содрогаться при мысли о продолжении моего существования. Но, находя в царевиче столько и даже больше хороших качеств, чем дурных у народа, я считаю большим счастием, что буду жить среди людей, которые обладают тем отличным свойством, что глубоко преданы своему государю. Поэтому и я люблю русских, ибо нет такого ужаснаго места в целом свете, куда бы я не отправилась с удовольствием, сопровождая царевича.