— Гоша, что ли? Так у него вроде нет братьев…
— Так я… Незаконно рожденный ребенок его отца.
— Митьки?! Да что вы?! Это если ему сейчас сорок пять, так в сколько же он вас состругал?
Черт! Что он несет? Сейчас весь дом будет гудеть, обсуждая новость.
Пришлось открыть дверь, чтобы он чего лишнего не наговорил.
— Заходи, давай! — ухватил с пола пакеты и кивнул ему в сторону двери. — Здрасте, баба Маша. Как ваше здоровье?
— Спасибо, милок. Даст бог, доживу до следующего года. А бабушка как?
— Спасибо. Хорошо, — сдавая назад, хотел было смыться.
— А это кто такой? Родственник? — блин! Так просто не отстанет.
— Дальний. Спокойной ночи! — захлопнул дверь.
Еще с детства помню этого работника СС в юбке. Все сейчас доложит соседям. А этому хоть бы что, стоит довольный, улыбается.
— Что?! — хотел сказать «уставился».
— Ничего! — что дальше произошло трудно описать. Налетел на меня и давай целовать, а я стою, как дурак, прижат к дверям с двумя пакетами в руках.
— Что ты творишь?! — знаю, уже глупо спрашивать, но хоть что-то я должен ответить на этот беспредел.
— Это родственный поцелуй, теперь всегда меня так целуй, когда прихожу и ухожу.
Ну, все! Понеслась!
Не выдержал, бросил пакеты на пол и ушел в комнату.
— Пышка, ты что?! Тут же огурчики в стеклянной банке, — из прихожей послышалось шуршание пакета и тихий мат, — твою ж, по ходу не будет у нас сегодня «Оливье». Ты слышишь меня, Пышка?!
— Слышу-слышу! — уже не хватает злости, — ты еще скажи, что и яйца там были.
— Черт! Яйца во втором пакете! — пару секунд тишины и на пороге показался расстроенный шеф, — Яйцам — яйца!
— Я не виноват! Это все ты. Хватит целовать меня!
— Да что тут такого?! Брежнев почти всех мужиков перецеловал в стране, и ни один не сказал, что против.
— Что за пример. Ха! Смешно! Еще с Александром Македонским себя сравни. Отвернись, мне нужно переодеться!
— Ты что, стесняешься? — прошел вглубь комнаты, как хозяин, расстегнул на пальто пуговицы и уселся в кресло. — Чего я там не видел?
Подпер голову рукой и смотрит.
— Мне надоело! Честное слово! Чего вы хотите? Чтобы я вас пощупал или вы меня? После этого вы уберетесь?! Хорошо! Вот смотрите! — нервы дали сбой и меня понесло: — Вот, держите свитер! — полетел в лицо, — футболка, нюхайте, не стесняйтесь! Так, что там потом, а, вот, брюки медленно снимать?! Что уж там! Давайте побыстрячку и по домам. Что первое щупать будете?
Тут я оторвался и посмотрел на него: ему это нравится!
— Стриптизер недоделанный, ближе подойди! Чего застыл, уже испугался?
Я не трус!
Сделал пару шагов и оказался на расстоянии вытянутой руки. Он схватил за запястье и притянул ближе. А потом… Уткнулся лицом в мой живот! По инерции я напряг мышцы, пытаясь не дышать.
— Черт! Как же ты пахнешь! — он еще больше прижался, при этом сжав руками мои ягодицы.
Черт-черт-черт! Внизу что-то предательски зашевелилось. В висках застучало. Жар от пяток поднялся через все тело и ударил в голову…
— Пышечка, мой Пышечка. Вкусный мой мальчик! — чужой язык скользнул в мой пупок. Коленки затряслись и я поплыл вниз в прямом смысле этого слова, - эй! Ты что удумал!
Легкие шлепки по лицу, чередующиеся с поглаживанием. Первое, что увидел, открыв глаза, его испуганное лицо.
— Слава богу, Пышечка! Зачем так пугать? Как ты?
— Что произошло?
— Ты на минуту вырубился! — я попытался подняться, — лежи, я воды принесу.
А, и правда, лежу на полу и не помню, как на нем оказался.
— Вот, держи, да не вырывайся! Пей… Пей… Кто же знал, что ты такой впечатлительный. Возбудился и бах!
— Все-все! Уже все нормально, я сам, — попытался забрать чашку.
— Тихо-тихо. Срочно постельный режим! — помог мне подняться и усадил на кровать, — есть хочешь?
— Да.
— А меня?
— Нет!
— Черт! Зря спросил. Ты лежи, а я что-то приготовлю.
Провел по моей скуле рукой, чмокнул в щеку и, резко поднявшись, вышел из комнаты.
Ну и дела!
Часть 11
Меня иногда волнует вопрос: казалось бы, я не совсем дружелюбный, порой даже могу нахамить. Так почему я позволяю, по сути, постороннему мужику хозяйничать в своем доме? Мало того, что поселился у меня и живет уже неделю, так еще и командует. «Скушай это», «Подай то», «Подвинься ближе»… Он реально что-то попутал! Зубная щетка, навороченная бритва, парфю-ю-юм, бляха! Всему есть мера, только видать не для него. Ненавижу, когда он лупит полотенцем по заднице, при этом командует: «Быстро в душ!». Это нарушение всех прав человека, как же свобода? Ладно. Утренние совместные завтраки, это хоть еще можно пережить. А вот доставка моего «драгоценного» тела с работы и на работу в его бехе — травмирование моей психики. Интересно, сколько еще я выдержу осуждающие взгляды сотрудников. А ему словно начхать: «Пыжов, ты скоро? Жду внизу». А его кто-то просит об этом?!
Я понимаю, любая девушка сейчас бы радовалась на моем месте, но я не баба. И вообще, чего я должен оправдываться, что не могу дать ему, чего он хочет? Да, я толстый, да, мне уже двадцать четыре и, конечно, у меня не было физического контакта с женщиной. Но это еще не значит, что у меня нет достоинства. Но основная причина в другом: есть одна вещь, которую я очень боюсь — это измена. Да, как бы это глупо не звучало. Это правда.
Если углубляться и искать причину, то всему виной мои родители. Наверно, и так понятно, что я рос замкнутым ребенком, со своими тараканами в голове. Но если говорить откровенно, родительской любви и ласки, даже элементарного внимания мне не хватало. Им было не до меня. Будет, думаю, не лишним упомянуть, что мой отец еще с юношеских лет был очень привлекательным, а с годами, как говорят, это усугубилось. А вот мама на его фоне, особенно сейчас, просто полненькая серая мышка, но, несмотря на это, я ее сильно люблю. Именно ее страдания от постоянных измен отца и повлияли на мой страх. Видеть, как она ждет его с работы, а потом до часа ночи сидит и ревет, когда он не приходит ночевать. Постоянные скандалы и истерики, как это можно вынести? Как часто я, набрав бутербродов, закрывался в своей комнате, чтобы не видеть и не слышать всего этого. А ведь они когда-то любили друг друга. Так почему это происходит?
Николай, трудно теперь его называть по отчеству, он очень красивый и привлекательный мужчина. Не знаю, что сейчас движет его поступками, но это пройдет, и тогда все вернется на свои места. Я — полный парень, он — настоящий мужчина. Позволить ему сейчас не только обнимать себя ночью, значит потом…
— О чем ты думаешь? — теплое тело прижалось сзади.
— Думаю, пора спать, — пришлось снова просунуть подушку между нами.
— Пышка, давай поговорим. Если мы не будем разговаривать, как я смогу понять, что тебя волнует? Раньше ты хоть огрызался, а теперь молча позволяешь целовать и обнимать. Я же вижу, что я тебе нравлюсь, так в чем проблема? Почему нет?
— Нравишься, и что с того?! Что с того, что у меня встает от твоих прикосновений и поцелуев? Мне позволить тебе и все остальное? А потом? Что будет потом? Ты прекратишь приходить, найдешь себе другого дурачка? Что будет со мной, ты подумал? Каково мне будет видеть тебя, смотреть в лицо? Пусть я буду всю жизнь сам, чем позволю себя использовать и бросить.