***
— Ох, Лидка, вот ты где, а то я тебя уже обыскалась, — в коридоре Петрову нагнала Света. Она схватила Лидию под руку и остановилась, чтобы отдышаться, — я отлучилась всего на минуту, а когда вернулась, тебя уже и след простыл.— Мне просто стало не хорошо, — соврала Петрова, не желая надоедать подруге рассказами об очередной стычке с Громовым.— Что случилось? — изменившись в лице, забеспокоилась Калинина. — У тебя глаза красные и лицо опухло. Ты что плакала?— Нет, просто аллергия, — отрицательно покачала головой Петрова, — наверное в салате был горошек… Но сейчас уже все хорошо.— Ну ты Лидок, конечно, даешь, как можно есть и не видеть при этом из каких продуктов состоит пища? — пожурила подругу Калинина. — Но, в любом случае, рада, что все обошлось, — смягчилась она, а Петрова, в который раз за день, натянула на лицо подобие улыбки. Настроения слушать Светку и уж тем более разговаривать с ней не было от слова совсем, но не смотря на это она честно пыталась вникнуть в суть рассказа подруги.— Ты представляешь, этот гад низкорослый не захотел мне помочь с рефератом, — возмущалсь Калинина, размахивая руками, — я значит и так и этак перед ним распиналась, а он знаешь, что мне ответил?Лида слегка пожала плечами, а Светлана ссутулившись, искривила тонкие губы в подобии ухмылки.— Калинина, я не бюро помощи безнадежным, крашенным блондинкам и делать за тебя реферат не собираюсь, — поправив на переносице невидимые очки, передразнила сокурсника, девушка. Лида пыталась остановить подругу и предупредить о Вадиме стоящем у нее за спиной, но Света, как раз вошла в раж, а посему совершенно не обращала внимания на намеки Петровой.— Что еще значит «крашенная блондинка»? — сморщив нос, вопросила Калинина. — У меня натуральный, рыжий цвет волос, — негодовала она.— А этот Ромашин — прыщавый, недалекий нытик, — не прекращала возмущаться Светлана, — а еще у него передние зубы кривые, и… Он сейчас стоит у меня за спиной, я права? — стушевалась Калинина, невольно сглотнув. Вадим громко зааплодировал, затем наклонился к уху Светланы и не громко процедил:— Браво, Калинина, теперь у меня не осталось сомнений, что я поступил правильно, — заправив выбившуюся рыжую прядь из прически сокурсницы, добавил Ромашин, затем отстранившись, продолжил свой путь по направлению к аудитории, бросив через плечо:— Ах, и да, мое замечание не имело никакого отношения к цвету волос, под ним я подразумевал умственные способности.— Ну и пожалуйста, вали! — выкрикнула в спину уходящему сокурснику, Светлана. — Больно ты мне нужен. — угрюмо нахмурилась она, обернувшись к Лиде.— Нет, ну ты это видела?— Видела и могу сказать, что ты не права, — изрекла Лида, игнорируя укоризненный взгляд подруги, — и, знаешь, я бы советовала тебе извиниться перед Вадимом.— С какой стати я должна извиняться? — скрещивая руки на груди, рассердилась девушка. — Он обозвал меня тупой, завуалировав это цветом волос.— Да, я не спорю, он тоже виноват, — согласилась Петрова, — но и ты провинилась. Вам нужно сесть и поговорить, как взрослые люди.— Правда? — иронично протянула Светлана. — Тогда, почему вы с Громовым не сядете за «стол переговоров» или в таком случае, почему ты не попросишь у него прощение за все оскорбления, которых, я уверенна, за три года насобиралось не мало, — ехидно сверкнула глазами она.— Мы с Громовым… Это совершенно другое дело, — замявшись на мгновение, нашлась Лидия, Светка саркастично рассмеялась.— «Мы с Громовым»? — подняла бровь Калинина, — будь осторожней в выражениях, подруга, а то так можно подумать, что он тебе нравится, — выдала Светлана, прежде чем развернуться на каблуках и уйти в противоположном от Лиды направлении. Петрова, тяжело выдохнув, сетуя на неудачный день, пошагала в сторону аудитории, так и не заметив притаившегося за одной из колон, Громова.
***
После их с Петровой встречи в мужском туалете, Дима и вовсе забыл, зачем пришел и только спустя несколько минут вспомнил, что вернулся за забытым телефоном, который он так некстати оставил на подоконнике, пока курил, а после отправился в столовую. И это же надо было вернуться и застать там зареванную сокурсницу. Он бы мог сказать, что Лида его преследует, однако когда он пришел, она уже была там, поэтому, получалось скорее наоборот. Он и подумать не мог, что его слова так ее заденут, ведь раньше никогда не видел, чтобы Петрова плакала или хоть как-то реагировала на его колкости, разве что огрызалась и то не всегда, посему лицезреть ее с красными, опухшими, после слез, глазами было странно. Более того, на короткий миг он даже испытал укол совести. Интересно, чтобы это могло значить? Если вспомнить, что черта, вроде совестливости ему не присуща, то получается очень забавно. Хотя, возможно, это вовсе и не совесть, а несварение из-за «испорченной» картошки.Забрав телефон, за которым собственно и пришел, Дима направился в аудиторию. Идти на последние две пары не хотелось, да и вообще приходить сегодня в универ не было особого желания. Но выслушивать в очередной раз нравоучения отца, который в последнее время слишком часто вспоминал о том, что является родителем, хотелось еще меньше, чем просиживать штаны в лекционной. Посему, если бы Дима забил на учебу и остался дома, отец бы тут же обо всем прознал, от своего старого друга — декана университета, в котором Громов «учится».Пройдя коридор и свернув налево, по направлению к аудитории, Громов невольно стал свидетелем довольно-таки интересного зрелища. Хлюпик Ромашин, не имеющий внутреннего стержня, заткнул рот Калининой, которая славилась «острым» язычком и еще кое-чем выдающимся третьего размера, правда, девушкой она была порядочной, в отличии от той же Кузнецовой, которой было не важно где и с кем, только бы мордашка по-симпатичней и кошелек по-туже.Когда Ромашин эффектно удалился, оставив закипающую Калинину и Петрову стоять посреди коридора, Громов уже было собирался выйти из своего «укрытия», но последующий диалог произошедший между сокурсницами, застал его врасплох.— Мы с Громовым… Это совершенно другое дело, — с заминкой, ответила Лида. Калинина громко рассмеялась, но враз замолчала, когда наткнулась взглядом на Диму.— «Мы с Громовым»? — нарочно громко, воскликнула девушка, — будь осторожней в выражениях, подруга, а то так можно подумать, что он тебе нравится, — выдала Калинина, затем развернулась и направилась в его сторону. Прошла мимо, бросив на Диму лукавый взгляд и быстро скрылась за большой дверью, что вела к лестнице. Громов подождав, пока Петрова уйдет, та слава богу, его не заметила, и сам поспешил вернуться в аудиторию.Последующие две лекции, Громов от начала и до конца, откровенно прослушал. Дима все не мог перестать думать, о словах брошенных Калининой в коридоре. Неужели, он действительно нравился Петровой? И давно ли? Когда это произошло и почему он не заметил? Да ну нет, бред сивой кобылы! Он с легкостью может отличить похотливый взгляд от влюбленного. Только вот Петрова всегда смотрела на него рассерженно, в некотором роде желчно, изредка в ее взгляде проскальзывала непонятная жалость и в те моменты, злость Димы достигала апогея, но влюбленно… Так она смотрела разве что на заварные пирожные в столовке, которые за столько раз так не разу и не купила. И что-то ему подсказывало, что дело было вовсе не в цене.— Димон, прием, Земля вызывает Димона, — громко проговорил Кирилл, помахав перед лицом друга рукой, однако тот даже бровью не повел.— Кирюх, это бесполезно, — покачал головой Иван, убирая со стола тетрадь.— И давно он такой? — поинтересовался Зубов. Так как он сегодня проспал в следствии чего пришел только к концу последней пары, то причина «зависания» друга оставалась для него неизвестной.— Да вот, как из столовой вернулись, — сообщил Матвеев, не сильно толкнув Громова в спину, но опять же тот даже не шелохнулся.— Может съела что-нибудь не то?— Может, кто его знает? — пожал плечами Ваня. — Громов, ты ведь не забыл, что нас ждет Дракониха? Она между прочим не любит, когда опаздывают, — уже сильнее толкнул друга, Матвеев и тот незамедлительно ответил— Я все прекрасно помню, — гневно прошипел Дима, — и я в порядке, — покосился он на Зубова, тот в свою очередь поднял руки, как бы сдаваясь.Поднявшись с места, Дима схватил свою тетрадь и направился к выходу.— Так ты идешь, или как? — остановившись у двери, вопросил Громов.— Иду-иду, — кивнул Матвеев и они направились на «внеурочные посиделки к монстру в юбке» как окрестил их отработку Зубов.