Наступило молчание, пока ее родители пытались освоиться с этой мыслью, а потом Дорина сказала:
— Как только Летти благополучно выйдет замуж, я вернусь.
— Одна, на корабле? — воскликнула графиня.
— Со мной ничего не случится, — заверила ее Дорина с горькой усмешкой.
— Да, да, конечно, — неловко пробормотал граф. — В то же время, такое поведение сочтут весьма странным для дочери графа.
— Никто и не узнает, что я твоя дочь, — успокоила его Дорина. — Я буду называть себя «мисс Такая-то». Сойдет любое достаточно распространенное имя. Я смогу поддерживать у Летти хорошее настроение. А если я не поеду с ней, сомневаюсь, что, прибыв к месту назначения, она согласится выйти замуж за мистера Керби.
Последовало молчание, словно все трое одновременно вспомнили, какой упрямой и несговорчивой может быть Летти, если ей вздумается.
Ее страх перед замужеством был следствием одного печального эпизода, который произошел двумя годами раньше.
Летти была изумительно красива, и граф, которому очень хотелось похвастать дочерью, взял ее с собой на охотничий бал, когда ей не было еще шестнадцати.
В этом не было ничего странного, потому что многие молоденькие участницы охоты присутствовали на этом балу, хотя официально они еще не выезжали в свет. Среди них было несколько девушек того же возраста, что и Летти.
В новом туалете, выписанном из Лондона, с венком из роз в волосах, Летти затмила всех присутствующих женщин, независимо от их возраста.
На балу, как обычно, царила атмосфера непринужденного веселья, и граф так увлекся разговорами об охоте и скачках со своими приятелями, что, когда жена предложила ему ехать домой, категорически отказался.
Графиня никак не могла вспомнить впоследствии, каким образом получилось так, что Летти потерялась в толпе, и один подвыпивший молодой повеса поцеловал ее.
В его оправдание можно сказать, что Летти лишь смотрела на него ничего не выражающим взглядом и не протестовала, когда он стал проявлять большую настойчивость. Ему казалось, что она благосклонно принимает его ухаживания.
Он не мог знать, что она и не подозревает о его намерениях. На самом деле, поначалу она даже не понимала, о чем он ей говорит, а потом была так парализована страхом, что не могла ни двинуться с места, ни крикнуть.
Он страстно поцеловал ее, а когда выпустил из своих объятий, она упала в глубокий обморок.
Тут же разыскали графиню, которая, выслушав несвязные извинения, увезла домой Летти, бывшую в полубессознательном состоянии, и сдала ее на руки Дорине.
Если любая другая девушка легко забыла бы этот эпизод или со временем превратила его в шутку, то в душе Летти он оставил неизгладимый след. С той поры она в ужасе шарахалась от самых тихих и благовоспитанных молодых людей, опасаясь, что они набросятся на нее.
— Напрасно ты боишься его, — обычно говорила Дорина о том или ином их знакомом. — Он скромнейший человек.
— Я не хочу… танцевать с ним, — отвечала Летти. — Я не люблю, когда мужчины дотрагиваются до меня.
— Но Летти, дорогая, они не сделают тебе ничего плохого.
— Они смотрят на меня! Они… говорят разные вещи, — возражала Летти.
— Но они просто отдают должное твоей красоте, — объясняла Дорина. — Тебе ведь нравится быть красивой, Летти, ты сама это знаешь!
— Мне нравится, когда вы с папой считаете меня красивой. Но я не хочу, чтобы мужчины так смотрели на меня.
— Дорина, это просто нелепо! — не раз говорила графиня старшей дочери. — Ей давно пора забыть весь этот детский вздор!
— Нужно дать ей время, — успокаивающе отвечала Дорина.
Но сама она отлично понимала, что с возрастом Летти не стала чувствовать себя непринужденнее в обществе мужчин — скорее наоборот.
— Неужели Летти на самом деле откажется выйти замуж за Керби? — раздраженно спросил граф.
— Ты слышал, что она сказала, папа, — ответила Дорина.
— Но она этого не сделает! — твердо сказал граф. — На этот раз я вынужден буду настоять на своем. Девушки выходят замуж за того, за кого их выдают, и здесь не может быть никаких возражений.
Он помолчал немного и добавил:
— Только на той неделе герцог рассказывал мне, что он не позволяет никаких вольностей своим дочерям, а у него их семь! Он всех их выдал замуж за состоятельных дворян, и я готов поспорить, ему не приходилось терпеть подобные выходки.
— Беда в том, Хьюго, что вы баловали Летти с самого раннего детства, — упрекнула его графиня.
— Черт побери! Как мог я предполагать, что она вырастет такой странной? — взорвался граф.
Он встал из-за стола, с грохотом отодвинув стул.
— Один Бог знает, — бушевал он, — как это печально — не иметь сына и наследника! Но иметь двух дочерей со странностями — это уже слишком для простого смертного!
— Ну знаете, Хьюго! — запротестовала графиня. — Как можете вы говорить так о бедняжке Дорине?
Граф бросил взгляд на старшую дочь, но прежде, чем он успел ответить, Дорина поспешно сказала:
— Ничего, папа, я понимаю. Ты задолжал мистеру Керби, не так ли? Поэтому Летти должна будет выйти за него замуж.
— Хьюго! — вскричала графиня. — Это правда?
Граф отошел к камину, в котором весело потрескивали дрова.
— Ну… сказать по правде, дорогая… — начал он.
— Как вы могли? — перебила его графиня: — Взять у него деньги еще до того, как Летти надела его кольцо на палец! Это слишком унизительно!
— Я был на мели, — ответил граф. — А так как он забрал шесть моих лучших лошадей, мне нужно было достать хоть немного денег.
— А куда подевались деньги, которые он заплатил вам за лошадей? — воскликнула графиня.