«Как могла Летти забыть эту брошь?» — подумала Дорина, хотя, конечно, бриллианты ни к чему в дебрях Саравака.
«Пожалуй, я отвезу эту брошь назад маме», — решила Дорина.
Взяв в руки брошь, она секунду смотрела на нее, а потом приколола к платью.
Ей было интересно, что станет делать Керби с этой грудой драгоценностей, которую оставила ему Летти. Может быть, продаст их? Или оставит для другой женщины, которую выберет себе в жены?
При этой мысли Дорину пронзила уже знакомая боль.
Она попыталась уговорить себя, что бессмысленно так переживать. Покинув Сингапур, она наверняка больше никогда ничего не услышит о Керби.
Весть о его женитьбе или о его успехах навряд ли долетит до Олдеберн-парка.
Она задвинула ящик туалетного столика, разыскала шарф, который подходил к платью и ридикюлю, и вернулась в свою спальню.
Было почти половина седьмого. На цыпочках она подкралась к лестнице.
Внизу в холле она не увидела никого, кроме слуг. Тишину нарушало лишь тиканье часов; воздух был напоен ароматом цветов.
Дорина стала ждать.
Услышав, что подъехал экипаж, она сбежала вниз по лестнице и направилась ко входной двери.
Она не ошиблась. Это был Энтони Уэйкли, который приехал за ней, чтобы отвезти ее на бал.
Она оказалась в экипаже прежде, чем он успел выйти ей навстречу.
— Вы здесь! — с восторгом воскликнул он. — Я так боялся, что вы передумаете.
— Я рада возможности потанцевать на балу, — улыбнулась Дорина.
— Моя сестра с нетерпением ждет встречи с вами, — сказал он. — Я рассказал ей, как… вы прекрасно выглядите.
На этих словах он запнулся, и Дорина прекрасно поняла, что именно он сказал своей сестре. Но это не имело значения. Сегодня она хотела выслушать все комплименты, которые окружающие готовы были произнести в ее адрес.
Ей хотелось услышать, как она прелестна и как к лицу ей это платье, и забыть, что в недалеком будущем холодные и суровые морозы снова превратят ее в жалкое создание, которого все избегали.
Она рассеянно слушала, что говорил Энтони Уэйкли, заинтересовавший лишь тогда, когда он сообщил ей, что бал устроен в доме, который когда-то принадлежал сэру Томасу Рафлзу.
— О, я так хотела посмотреть этот дом! — воскликнула она.
— Не могу понять, почему мистер Керби не свозил вас туда, — заметил Энтони Уэйкли. — Это одна из достопримечательностей Сингапура.
Дорина не ответила, и он продолжал:
— Хотя, конечно, вы же говорили мне, что леди Летиция была нездорова. Как досадно! Это означает, что она не будет присутствовать на сегодняшнем балу?
— Боюсь, что так.
— Мне очень жаль. Я рассказывал мужу моей сестры и его друзьям о том, как она красива, но уверен, что когда они увидят вас, ее отсутствие не будет замечено.
Дорина улыбнулась.
— Вы мне льстите!
— Вовсе нет! — ответил он. — Я даже не подозревал, что вы такая хорошенькая. Простите, если это звучит невежливо.
Он добавил последние слова с поспешностью, как будто опасался обидеть ее.
— Благодарю вас за комплимент, мистер Уэйкли, — чинно произнесла Дорина.
За обедом, на котором присутствовало очень много народу, Дорина подумала, как ей было бы весело и интересно, если бы не тупая боль, которая постоянно сжимала сердце.
Она пыталась не думать о Максимусе, но все ее существо рвалось к нему.
В то же время она не была бы женщиной, если бы не сознавала, что своим появлением в Рафлз-Хаусе она произвела фурор.
Энтони Уэйкли представлял ее всем присутствующим с такой гордостью, будто в том, что она так хороша собой, была его заслуга. Молодые офицеры с кораблей, плантаторы из дальних провинций, государственные чиновники — все бросились усиленно ухаживать за ней и осыпать ее комплиментами.
Они толпились вокруг Дорины, глядя на нее с нескрываемым восхищением, что было для нее так внове.
Она смутно понимала, что многие присутствующие женщины были недовольны, но сегодня это не имело значения.
«Это моя лебединая песня, — сказала она себе. — Послезавтра меня уже здесь не будет!»
Присутствовавшие на обеде перешли в бальную залу прежде, чем начали прибывать первые приглашенные на бал гости, и Энтони Уэйкли потребовал, чтобы первый танец принадлежал ему.
Как восхитительно было кружиться в вальсе, сознавая, что она элегантнее всех присутствующих дам. Она почти летала, едва касаясь ногами пола.
Мужчины, не желая уступать друг другу, спешили записать свои имена в ее бальную карточку, и даже когда у нее не осталось ни одного свободного танца, они не переставали толпиться вокруг.
— Поверьте, я уже много лет не видел такой хорошенькой девушки!
— Почему я не встречал вас прежде?
— Вы позволите навестить вас завтра?
— Умоляю, еще один танец!
Она снова и снова отвечала на одни и те же вопросы, но это не утомляло ее, поскольку все происходившее было для нее так ново и непривычно.
Она направилась в столовую поужинать, хотя и не испытывала голода. За обедом она тоже ничего не ела, из-за своих переживаний совершенно утратив аппетит.
Однако она с удовольствием выпила глоток шампанского, и оно помогло ей хоть ненадолго забыть мучившие ее мысли, которые мешали ей наслаждаться сегодняшним успехом.
Было уже поздно, когда она, стоя в окружении молодых людей в ожидании следующего танца, неожиданно посмотрела в дальний конец зала.
Впоследствии она часто думала, что ею руководила интуиция, когда она взглянула в сторону двери и увидела его!
Максимус Керби вошел в зал и показался Дорине самым высоким и широкоплечим из всех присутствовавших здесь мужчин. Рядом с ним все окружающие стали сразу незначительными и малоинтересными.