Не осознавая этого, она начала с ним разговаривать. Если бы она задумывалась о своей жизни, о больной бабушке, о его предстоящем отъезде, о том, что бы у неё осталось от этих двух умопомрачительных месяцев, то она бы плакала, действительно проливала не только слезы и рыдания, но и что-то ещё – что-то страшнее. Может быть, она бы упала на этот береговой песок и сказала ему: «Я люблю тебя», «Не уходи!», «Как я буду жить без сердца?».
Таким образом, чтобы не иметь искушения, Пенни произносила другие слова, комментируя красоту океана, неба, виднеющейся вдали пристани, рыбацких лодок, чаек и ракушек, которые в её воображении выбрасывали на берег русалки.
Неожиданно, посреди этой мешанины из напрасной болтовни, опять пошёл дождь и Маркус резко остановился. Пенелопа вздрогнула, испугавшись, что сказала что-то неприятное, хотя болтала только о всякой ерунде. Он стоял перед ней, такой высокий, массивный и защищал её от ветра, который ударял ему в спину. Всё ещё держа руки в карманах, Маркус смотрел на Пенни, как будто хотел и должен был сказать что-то очень важное.
— Ты в порядке? — спросила его, всё больше и больше беспокоясь из-за тёмных кругов под глазами, из-за бороды, ставшей теперь достаточно длинной, что говорило больше о пренебрежении, чем о расчёте, из-за этих плотно сжатых губ.
Какое-то время он ничего не говорил и не двигался. Маркус продолжал на неё смотреть, и Пенни увидела в его серебристых глазах отражение бурного океана. Затем, внезапно, Маркус вытащил руки из карманов, и так сильно её обнял, что она превратилась в часть его, а потом поцеловал в губы.
Пенни ему подчинилась, связанная его языком и душой, ощущая его очень близко, как будто он находился внутри неё. Как будто в этот момент они, обнажённые, соединились.
В конце концов, Пенни не могла не спросить его, когда он всё ещё крепко прижимал её к груди, положив одну руку на затылок:
— Что с тобой?
— Я не знаю, — это единственный ответ, который она получила.
— Ты выглядишь странно. Что-то случилось?
— Пенни, у меня ад в голове.
— Хочешь поговорить об этом?
— Нет. Мне нужно найти способ так или иначе разобраться с этим, иначе я задохнусь.
— Я в чём-то ошиблась?
— Это я ошибся.
— В каком смысле?
— Приехал в этот город. Поселился в этом чёртовом доме. Позволил тебе трахнуть мой мозг.
Пенелопа вздрогнула, как будто он её ударил.
— Что ты имеешь в виду?
Маркус прервал её, прижав палец к губам. У него был вид далеко не романтичный, несмотря на поцелуй, который он только что ей даровал. Выглядел взбешённым и несчастным. Не позволяя ей ответить, он сказал:
— Поехали отсюда, прежде чем демон заставит меня сказать то, о чём я буду сожалеть всю жизнь.
В машине он не произнес ни слова, несмотря на повторяемые молитвы, и как только они подъехали к дому, Маркус скрылся у себя на мансарде, как будто сбегал от неё. Пенни не могла перестать думать об этом. Даже когда она работала в библиотеке, она размышляла о его последних словах. На что он намекал? Что он имел в виду?
Это произошло, когда она ставила на полку одну из копий «Джейн Эйр», и размышления о характере Рочестера высветили в её голове совершенно безумную идею. Он вспомнила о резких манерах Эдварда по отношению к Джейн. Его поддельный интерес к красивой Бланш. Она вспомнила о его мучениях и его тайной боли. Его ревности из-за Сент-Джона.
У неё в сердце начала расти розовая и опасная эмоция.
Он влюблен в меня?
«Возможно, Маркус влюбился в меня?»
Она работала витая в облаках, возбуждённая, взволнованная, с появившейся надеждой. Сердце внутри стучало как отбойный молоток. Невезение подкинуло ей дополнительную работу, но она была так счастлива, поэтому она не была ей в тягость. Бабушке уже лучше и в скором времени она вернётся домой. И, возможно, Маркус её любил.
«Маркус, Маркус, Маркус».
Времени ужина она достигла с улыбкой на губах, застывшей настолько, что она выглядела вытатуированной и опьяняющей. Как только вернулась, она не пошла к себе в квартиру, а достигла мансарды, перепрыгивая по ступенькам винтовой лестницы с волнением подростка.
Переполненная энергией она постучала в дверь.
«Как только он откроет, я брошусь ему на шею, поцелую и скажу, что я его люблю!»
И там, на лестничной площадке перед дверью, её счастье развеялось, как заплетённые в косичку волосы раздувает ветер. Ей открыл не Маркус.