Мне не остаётся ничего другого как уничтожать мешок. Физическая нагрузка меня немного успокаивает, смещает мою кровь, перемещает ход течения мыслей. Вдруг кто-то стучит в дверь. Это может быть только Пенни. Я скажу ей больше не подниматься, скажу ей, что завтра уезжаю, скажу ей убраться отсюда к чёртовой матери. И пока размышляю, просто хочу добраться до двери, впустить её, поставить в угол и целовать.
Затем я открываю дверь.
Но это не Пенни.
Это Франческа.
Я рассматриваю её в течении нескольких секунд, как будто это привидение. Она смотрит на меня и улыбается, наклоняя голову набок, а затем с силой бросает на пол тряпичный мешок, который несла на плече. Её красота разрушительна. Черные и жёсткие глаза, изящный нос, красные губы, похожие на огонь, тело дикой кобылицы. Одним прыжком набрасывается на меня, крепко обхватывая ногами мои бёдра. Она ничего не говорит, ничего не просит, целует меня, как будто испытывала жажду на протяжении столетия. Я забыл вкус её языка, безумие рта и царапающие спину ногти.
Мы оказываемся на полу. Она снимает свитер, джинсы, обувь, и полностью обнажённая нависает надо мной, облизывает и поглощает меня. Затем она раскрывается и берёт меня, и движется в дерзком танце, как делает только она.
В конце концов, потная и неистовая смотрит на меня, ещё более красивая, чем я помню.
— Скучал по мне? — спрашивает она.
— Ты вышла раньше? — спрашиваю в свою очередь.
Франческа хмурит лоб и принимает боевую стойку, которая мне хорошо знакома. Смотрит исподлобья как наёмный убийца, который собирается в кого-то стрелять.
— Я задала тебе вопрос, Любовь моя, — говорит, направляя на моё лицо свои великолепные глаза убийцы. — Скучал по мне?
— Я скучал по тебе, — отвечаю, но пока я это делаю, понимаю, что в первый раз ей лгу. Честно говоря, за последние несколько недель я перестал думать о ней. Но увидев, внезапно вспоминаю всё что нас объединяет, и понимаю что это она моя женщина, только она. У нас неисчислимое множество вселенных, которые связывают друг с другом. Она – моё спасение, лекарство от зла, которое на меня обрушилось за последнее время. Спасение от Пенни.
— Я – это ты, а ты – это я, — добавляю, поглаживая её бёдра. Мы часто говорили эту фразу раньше, как наш особый способ сказать: «Я люблю тебя». Произнося это, я думаю что свободен, что для меня существует только Франческа. Вот, теперь я знаю.
Франческа улыбается и вскакивает на ноги. Она ходит голая по комнате; такая гибкая, мускулистая, крепкая, возбуждающая. Берёт одну из моих сигарет из пачки, лежащей на столе, подносит к губам, зажигает её и курит.
— Ты сногсшибателен, Любовь моя, — наконец комментирует, разглядывая меня. — И да, я вышла раньше, но решила ничего не говорить и сделать тебе сюрприз. К счастью, что ты не сделал его для меня. Я думала, что найду ту маленькую цыпочку в твоих трусах.
Я смеюсь, но делаю это с трудом, поскольку мне кажется что мышцы щёк не сокращаются.
— Ты её трахал? — это следующий вопрос, пока она внимательно следит за мной, с сигаретой между двумя пальцами и выдувая дым из угла губ.
Тогда я беру сигарету из той же пачки и прикуриваю от её сигареты. Потом сажусь на край кровати и слышу, каким резким становится мой голос при ответе.
— Я просто согревал свой член. Но теперь завязывай с допросами, или мне кажется, что я всё ещё в этой чёртовой тюрьме.
Франческа смеётся забавляясь. Сразу после этого кто-то стучит в дверь.
У меня нет времени на размышление, так быстро она одевает мою футболку, брошенную на диван, и открывает с почти насильственной срочностью.
За дверью стоит Пенни. На её губах сияет лучезарная улыбка, которая сразу умирает. Смотрит на Франческу, смотрит на меня, а потом вновь на Франческу. Она понимает за три секунды, что всё кончено. Признавая – если что-то начиналось. Заикается, путает некоторые слова, а потом, извиняясь, уходит.
И когда она уходит, я чувствую, как кричит мой разум: «Пенни!» С дьявольской силой сжимаю кулак, убивая инстинктивное желание последовать за ней, остановить её на лестнице. Это было бы бессмысленно. Мне не нужно с ней объясняться. Моя женщина – Франческа, эта статная длинноногая воительница, а не та маленькая и хрупкая, которая только что ушла. Мы просто повеселились, это было очевидно с самого начала. Я ей ничего не должен, тем более выяснение отношений. Я больше никогда её не увижу, игра окончена навсегда.