Глава 34
Маркус
Я не могу сказать, что не пробовал. Но могу признаться, что не смог. Я думал о Пенни без остановки с тех пор как ушёл той ночью. Хорошо, что случилась авария.
Я вернулся в тюрьму – самое подходящее место, так как на улице мне не понравилось. Если ты хочешь чего-то, чего не можешь иметь, если ты хочешь его с животным отчаянием, если внезапно мир для тебя становится слишком маленьким, поэтому душит тебя, и слишком большим, потому что нет места достаточно далёкого, чтобы помочь позабыть, тюрьма становится хорошим компромиссом.
Франческа какое-то время мне писала, и на этот раз Малкович ей не запрещал. Я ответил ей один или два раза, а потом всё. Пенни мне никогда не писала. Представлял её счастливой и довольной с Игорем, и благодарил небо за то, что был там, где я был. Поскольку не подвергался риску отметелить его, как отделал Гранта. Не из-за страха перед тюрьмой, а из-за страха, что она начнёт меня ненавидеть.
Я продолжал спрашивать себя, что такое испытываю. Хотел бы быть умнее, чтобы найти ответ в какой-нибудь книге, но я не смышлёный. Я ублюдок, который думал что сделан только из мышц и искушений, и вдруг обнаружил себя умирающим от любви. К той, кто даже не хочет этого. Это было бы смешно, не будь так трагично.
Первое, что я делаю после освобождения – возвращаюсь в тот дом, в ту квартиру. Знаю, это полная хрень, и она мне прямо так и сказала более двух лет назад – мы разные планеты, и предпочитает Игоря и таких, как он, но это сильнее меня. Пенни здесь больше не живёт, и даже нет её бабушки: соседи только говорят, что они переехали через несколько месяцев после моего отъезда, но никто не знает куда именно.
Тогда я отправляюсь к Малковичу. Его нет, а его жена тащит меня внутрь и изливает длинный список похвал в адрес Франчески. Сначала она была дьяволом во плоти, а теперь – земной ангел. Она рассказывает мне, что Фран поступила на курсы, много учится, выполняет очень порядочную работу в одном, очень шикарном кафе (её слова), и она с мужем её обожают. Она даже спит в комнате Кэмерона.
Пока она со мной говорит, Франческа спускается по лестнице. Моя Фран. Красивая, как драгоценный камень. Алмаз и базальт вместе. Она улыбается, и это заставляет меня чувствовать себя хорошо. Последний раз, когда я её видел – она плакала, потому как думала, что я умираю.
Обнимает меня, и я её обнимаю. Моё сердце не разбивается. Желание не переполняет меня. Просто испытываю глубокую нежность.
— Малышка, — говорю ей, даже если она совсем не маленькая, — ты великолепна.
— Ты тоже. Как дела?
— Я в порядке.
— Представляешь, я тоже! Это странно, и иногда даже немного жутко, но... это похоже на то, как будто я снова стала маленькой девочкой. Они относятся ко мне как к двенадцатилетнему ребёнку с простудой. Не знаю, сколько это продлится, может быть, через месяц убегу в ночь, унося всё столовое серебро, но на данный момент... я хочу иметь двенадцать лет. У меня их никогда не было.
Итак, без каких-либо других комментариев я выпаливаю прямо свой вопрос:
— Прежде чем уйти, Пенни сюда заезжала? Ты знаешь, где она?
Франческа наклоняет голову набок и смотрит на меня.
— Ты всё ещё влюблен в неё, — говорит она. Это звучит не как вопрос, а как утверждение.
В мгновение ока её взгляд теряет открытость и наполняется тенями. Я не знаю, что она ко мне испытывает, после двух лет утекло много воды и кто знает как далеко. Я не позволил ей писать мне, отверг её без слов.
Я бросил её, но никогда не переставал считать особенной: она это я, она моя сестра, она моя мать. Опора моих разбитых дней. Одеяло моих холодных ночей. В шестнадцать лет без неё я бы умер. Он спасла мне жизнь, когда я был голоден, и когда моё сердце было более хрупким, чем яичная скорлупа. Она предложила мне своё израненное тело. И теперь у неё такие грустные глаза, как будто они сделаны из пролитых чернил, кажется, что она собирается плакать чёрными слезами. И, тем не менее – не могу и не хочу ей врать. Хватит нести чушь, достаточно слов, которые говорят «нет», когда мысли и кровь кричат обратное. Так что, я просто кивнул, глядя ей в глаза. Это только, правда: правда, из-за которой я живу в аду два года и три месяца.
Франческа опускает веки, медленно кусает губы и, похоже, ищет тайную идею. На мгновение возвращается девочка-воин из прошлого, которое мы оба с этого момента хотим превратить в легенду. Наконец, она новая, признаётся тоскливым голосом.
— Я не знаю, поверь мне. Насколько я знаю, она уехала незадолго до того, как ты вернулся назад в тюрьму. Однако…