Пенни пожала плечами в попытке изобразить безразличие.
— Не знаю.
— В любом случае, с Ребби у него ничего не было.
— А ты откуда знаешь?
— Потому что после того, как вы ушли, она вернулась из погреба злая как чёрт. Я имею в виду, она не производила впечатление той, что развлекалась, не уверен, понятно ли я объясняю.
— Ты объясняешь.
— Прости, что послал тебе эти сообщения. Я немного волновался.
— Откуда у тебя мой номер?
— Он был у Ребекки, и я взял его тайком.
— Мне кажется, что должна изменить номер телефона, никогда не знаешь, вдруг ей придёт идея пригласить меня на какой-нибудь другой праздник.
— Не переживай, при случае она скажет тебе об этом в лицо, чтобы сделать твой отказ более затруднительным, и в то же время проверить, насколько сильно ты подурнела. Но вместо этого ты прекрасна, что до смерти её злит.
— Предпочла бы избежать комментариев относительно моего внешнего вида. Мне кажется, что это чушь, знаешь, как и всё остальное.
— Рано или поздно ты поймешь, что я не хочу тебя обманывать. В любом случае, я пришёл не только для того, чтобы сказать, как ты великолепна. Я пришёл, чтобы принести тебе две вещи.
— Мне?
Игорь подошел к одному из длинных столов для чтения, совершенно свободному в этой пустынной зоне. Он достал из пакета картонную коробку, похожую на ларец с сокровищами и её пальто.
— Ой, спасибо! — воскликнула Пенни, очень довольная возвращению своего пальто. — А там что?
Игорь подмигнул и толкнул к ней коробку. На ней виднелся такой же логотип, как и на пакете. Пенелопа подняла крышку и не могла не улыбнуться. Внутри коробки, аккуратно выложенные на тонкую папиросную бумагу, красовались девять кексов, больших как теннисные мячики. На них идеально, из сахарной глазури были воспроизведены обложки многих известных книг.
— Они съедобные? — спросила Пенелопа, пораженная этой красотой. Казалось преступлением просто коснуться их.
— Да, и они вкусные. С какой ты хочешь начать? «Маленькие женщины» или «Гарри Поттер»?
— Я думаю, что попробую «Собаку Баскервилей». Мне кажется, что там есть шоколад.
Они сели за стол очень близко, и разговаривали, пробуя сладости. Не говорили ни о вечеринке, ни о прошлом. Пенни узнала, что Игорь только что получил диплом по истории искусства и рисовал декорации для небольшого театра.
— Я никогда бы не подумала, мне казалось, что ты станешь адвокатом.
— Как мой отец? Ни за что и никогда! А ты?
— Я ничего, работаю здесь и там, и стараюсь немного накопить денег.
— Чтобы добиться чего?
— Для того чтобы просто их иметь.
— Это неправда, на одно мгновение твои глаза засияли. У тебя есть тайная мечта, и ты не хочешь мне сказать.
— Я не выдаю свои тайные мечты первому встречному.
— Но мы знакомы с шестнадцати лет!
— Но мы никогда не были друзьями.
— Тогда станем ими, а потом я попрошу тебя рассказать, что скрываешь.
— Кто знает, что скрываешь ты, Игорь.
— Ничего, я клянусь. Я не выполняю миссию по поручению Ребекки, если ты думаешь об этом. Она вызывает во мне отвращение. Мне противна она и её торчок жених.
— Он наркоман? Подумать только какой прогресс – я думала, он просто мудак.
Они вместе рассмеялись, и Игорь указал на кекс с обложкой «Анна Каренина».
— Эта мне кажется подходящая, не находишь? — сказал он, показывая на надпись «РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА», прикрепленную немного криво и чуть выше полки за его спиной.
— Согласна, в любом случае там плохой финал. Лучше закончить в моём животе, чем на железнодорожном пути.
При этих словах Пенни откусила от книги из сахарной глазури, и начинка из мягкого крема брызнула на её подбородок. С весёлым видом, Игорь протянул руку, указывая на пятно возле рта.
— Анна Каренина на твоей совести!
— Не на моей, а этого ублюдка Вронского.
Игорь достал из кармана носовой платок, настоящий носовой платок, сделанный из ткани, а не бумаги.
— Там, под нижней губой. Позволь мне. — С особой деликатностью он промокнул большую жёлтую каплю, пачкавшую её.
— Спасибо.
— Теперь очередь «Божественной Комедии».
— И потом, спорю, «Гензель и Гретель». Ты, как та ведьма, которая хочет меня раскормить?
— Мне нравится женщина, которая не питается воздухом и амфетаминами. Глядя на тебя, не скажешь, что ты много ешь.
— Мы возвращаемся к комплиментам, а я их ненавижу.
— Согласен и признаюсь, перестану хотя бы потому, что прилично боюсь Маркуса.
— Почему?
— Не обижайся, но выглядит он опасно.