Поглощаю стейк и всё остальное. Потом Шерри приносит мне чашку кофе. Садится за мой стол, напротив и странно смотрит на меня.
— Я наблюдала за тобой, малыш, — говорит она мне.
— В каком смысле?
— Ты здесь уже около часа и я не спускала с тебя глаз.
— Я сделал что-то, что тебе не понравилось? — спросил её, с провокационной улыбкой.
— Ну, во-первых, у тебя ужасное лицо. Тёмные круги под глазами и теперь, когда я сижу напротив, то хорошо их вижу, и они меня почти пугают.
— Время не щадит даже меня.
— О, нет, я боюсь, что это плохие мысли съедают тебя. Не вляпайся в неприятности, ты мне это обещаешь? Никаких драк, ни связывайся со швалью и никакого алкоголя.
— Не общаюсь ни с кем и честен, как мальчик из церковного хора.
— До тех пор, пока не выйдет эта.
— Эта – должно быть Франческа? — спросил её раздражённый.
— Очевидно. Как только выйдет, то всё начнётся сначала, да? Таким образом, ты ещё немного отдохнёшь за государственный счёт и навсегда себя разрушишь.
— Ты, как Малкович, не понимаешь одну фундаментальную вещь – я уже был разрушен до встречи с Франческой.
— Это неправда. Ты рос проблемным, да, был своенравный, и, по сути – тонул в отчаянии, но ты никогда никого не убивал.
— По чистой случайности. Это дерьмо я бы убил, не вмешайся ты.
— Это дерьмо хотел сделать больно твоей маме, а ты её защищал.
— Так же и то дерьмо, что я убил, хотел сделать больно Франческе. Только ты её на дух не переносишь.
— Малыш, дело не в том, что я её терпеть не могу, постарайся понять: я думаю, что в жизни каждый из нас должен искать свою недостающую половину. Ты знаешь эту историю? Нет? Говорят, что каждый человек в самом начале, много веков тому назад, был каким-то монстром. Две головы, четыре ноги, четыре руки, и так далее. Возможно это так, но нам было хорошо, и мы чувствовали себя завершёнными. Дышали ещё лучше, чем я дышала в Монтане, а я знаю, о чём говорю. Затем ревнивый бог, один из тех, которые если видят счастливых людей, то у них сразу же образуется язва, взял и разделил нас на две части. Из одного человека сделал двух, только с двумя руками и двумя ногами и одной головой. Но прежде всего, только с одним сердцем, ты понимаешь, о чем я говорю? И закинул одну половину от другой далеко в разные стороны, как фокусник, тасующий карты. И теперь, эти, сначала объединённые части, теперь ищут возможность вернуться друг к другу. И пока не найдут того кого ищут, остаются половинками яблока, половинками апельсина, половинками чего-то. Вот видишь, я ничего не имею против Франчески, просто уверена, что не она твоя половина, которая прежде делала тебя целостным. Это похоже на то, когда берёшь кусочки пазла, и они сводят тебя с ума потому, что ты не можешь совместить их и тогда ты ставишь их вместе, применяя силу. Соединяешь полоску неба с кончиком хвоста кота, но понятно, что получается абсурдный рисунок, не имеющий никакого смысла. Ты меня понимаешь?
— Единственное что я понимаю так это то, что ты должна была открыть брачное агентство, а не закусочную. С этими абсурдными историями ты кого-нибудь обведёшь вокруг пальца.
— Поверь мне, это не абсурдные истории.
— И моя половинка должна быть Пенни?
— Да, думаю именно так. Я заметила прекрасное притяжение между вами.
— Это было не притяжение, а начало бронхита.
— Тогда ответь мне на этот вопрос.
Смеюсь над причудами Шерри. Она внимательно смотрит на меня, с полуулыбкой, а потом задает очень странный вопрос:
— Не поворачивайся, оставайся сидеть так и ответь мне вот на что. Как одеты две красивые девушки, сидящие рядом с твоим столиком, справа?
Я вновь смеюсь, не понимая к чему, она клонит.
— Нет никаких красивых девушек, сидящих за столом справа от меня. Что это? Вопрос с подвохом?
— Мой мальчик, с момента, когда ты вошёл, эти двое не делали ничего другого, как посылали тебе сигналы. Понятно, что они мечтают о приглашении за твой стол. Но ты даже не заметил их. Ты уже час сидишь с застывшим выражением между печалью, усталостью и зверским раздражением. И чтобы не заметить двоих как эти, или ты ослеп, или у тебя другое на уме. И у меня ощущение, что это другое зовут Пенни.
В очередной раз качаю головой. Не то, чтобы она ошибалась, я действительно думал о Пенни, но не в том смысле, который она подразумевает. И нет никаких красивых девушек, я бы заметил. У меня есть радар настроенный на тёлок, где бы они не находились и с кем бы не находился я. Мы часто играли с Франческой, она находила самую красивую девушку в баре, в который мы входили, и спрашивала, была ли та более красивой, чем она. До сих пор ни одна не выглядела красивее, чем она.