Она кивнула, но на мгновение, только одно, она подумала, что всё равно хотела бы его внутри, хотела его плоть, и его семя, и его сына.
Сразу после этого подумала, что она сумасшедшая и довольствовалась его пальцами. Когда она кончила, Маркус закрыл её губы большим пальцем и лукаво улыбался, пока она двигала бёдрами, преследуемая этими изысканными спазмами. Когда кончил он в её руках, Пенни заглушила его поцелуем.
Она была уверена, что никогда не смогла бы получить больше – в эту ночь, эта медленная и молчаливая связь, эти поцелуи, эти ласки, были больше всего похожи на любовь, которую Маркус когда-либо мог дать.
Глава 20
Маркус
Я и Пенни трахаемся почти без остановки. Мне достаточно просто посмотреть на неё, чтобы больше ничего не понимать. Не могу думать ни о чём другом. Когда я на работе, то мечтаю как можно быстрее вернуться домой, чтобы находится рядом с ней. Я просыпаюсь утром и жду, когда она придёт. И когда приходит, то затаскиваю внутрь и раздеваю и беру её, как если бы не обладал женщиной много лет.
Расходую две коробки презервативов за одну неделю – это рекорд даже для меня. Иногда я останавливаюсь, чтобы задуматься: это абсурд – я трахаюсь как проклятый с той, в которой нет ничего особенного и кто восемь дней тому назад была девственницей, и, тем не менее, это так. Я не могу серьёзно соображать, действительно, не могу ясно мыслить. Думаю только о ней и о том, что хочу с ней сделать, и когда я делаю, то представляю то, что сделаю в следующий раз.
Мне нравится, мне нравится даже слишком. Разумеется, это всего лишь секс, но я удивляюсь, почему раньше мне не доводилось трахаться так долго с одной и той же цыпочкой. За исключением Франчески, имею в виду. Но Франческа это Франческа – красивая, она моя женщина и нас объединяет цунами вещей и потребностей.
Пенни, напротив, кто она? Чего она хочет? Немного влажного и горячего секса, какой-нибудь оргазм для того, чтобы позабыть о грёбаной жизни снаружи? Или, возможно, это способ скоротать время, прежде чем пустить внутрь себя своего прекрасного принца?
Когда я думаю об этом, меня ослепляет гнев, и я сбрасываю мою злость, убивая ударами мешок, а не Игоря. Я всё ещё не понимаю, почему так злюсь, нет ни одной причины слетать с катушек, воображая Пенни вместе с другим.
И всё же... она моя, твою мать.
Я схожу с ума. Я определенно схожу с ума. Другого объяснения нет. И ещё эта фраза: «она моя», которая появилась как опухоль в моём мозгу и терзает меня. И трахаю её больше как шлюху, без единого слова и поцелуя, надеясь, что это заставит меня презирать её, надеясь, что это удержит меня прошептать ей на ухо, в то время когда вхожу в неё: «Пожалуйста, скажи, что хочешь только меня».
Стучат в дверь, но это не Пенни. Пришёл эта заноза в заднице – Малкович. Хочет пригласить на ужин к себе домой. И Пенни соглашается, как ни в чём не бывало, как будто это ей доставляет удовольствие.
Пока она с ним разговаривает, ненавижу её всем моим существом. Сука! Как притворяется в меня влюблённой, а сама тем временем подогревает интерес папиного сыночка. И, кроме того, читает мне лекцию о том, как жить, о доверии, о любви и прочем абсурде. И, в конце концов, отказывается мне дать. Абсолютная сука.
У Малковича сплошные проповеди о том, как себя вести и с кем встречаться. Неожиданно Пенни пропадает с его женой, и Монти берёт меня в оборот и начинает капать на мозг по поводу Пенни – какую удивительную девушку я выбрал и насколько она нежная, хорошая и правильная для меня. И потом, что он подразумевает, говоря – она правильная для меня? Что я должен сделать, согласно его Богу? Жениться, жить вместе с её бабушкой, зачать с полдюжины детей и работать как грёбаная конторская крыса? Это была бы правильная жизнь для меня? Остаться в этом сраном городе? Это смерть, а не жизнь. Во мне всегда жило желание сбежать, или оставаться на одном и том же месте, по возможности, на самые короткие сроки. И тем более теперь, после того как я был закрыт на четыре года и дышал одним и тем же воздухом, чувствуя себя похороненным заживо.
Если Монти Малкович держит при себе идею такого для меня будущего, то вероятно он будет разочарован, потому что, как только вернётся Франческа, мы ускользнём из этого места.
Пенни смогу позабыть в ближайшее время. В этом я уверен. Как только увижу Франческу и смогу обнять, то мой мозг сразу очиститься. Я перестану себя чувствовать, как я чувствую сейчас, и вернусь к тому, кем был, к тому, кто я есть – обычному Маркусу Дрейку, кто стремится трахнуть жизнь прежде, чем жизнь трахнет его.