Главенствовал лозунг: схватил, унес, использовал, бросил. Честная продажа тех же предприятий иностранным инвесторам принесла бы стране много больше денег и долгосрочной пользы. Но возобладала "патриотическая" точка зрения, благодаря чему лучшие предприятия отошли отечественным бизнесменам на очень сомнительных условиях.
Наша фракция в Госдуме пыталась протестовать, но это ни к чему не привело. На наши статьи и письма никто в правительстве не отвечал, а правоохранительные органы, как обычно, бездействовали. Одно из моих писем все же попало к Чубайсу, и он поставил на нем резолюцию: "А. Коху. Дать достойный ответ депутату Б. Федорову". Буйный, потерявший остатки совести А. Кох расстарался и прислал мне наглую и циничную отписку -деньги, мол, добываем для вас, дураков-депутатов.
В результате всех этих "операций" имя А. Коха у порядочных людей теперь ассоциируется с наглостью и беспринципным воровством, а репутация Чубайса оказалась серьезно подорвана. В книге "Приватизация по-российски" именно Коху поручили оправдывать позорные залоговые аукционы.
Короче, несмотря на уступки власти, олигархи все равно остались недовольны, а правительство этими уступками все более и более себя компрометировало. При этом страдала репутация реформаторов и реформ. Последствия событий 1995-1996 гг. мы расхлебываем и сегодня.
Вновь сформированное в августе 1996 года правительство "профессионалов" (по определению премьер-министра В. Черномырдина) отнюдь не отличалось особой новизной и профессионализмом, хотя были в нем и некоторые позитивные перемены. Например, экономист А. Лившиц как министр был явно сильнее В. Панскова, а бизнесмен В. Потанин привнес в правительство струю коммерческой энергии, за что его В. Черномырдин и невзлюбил. И его можно понять. Как должен себя чувствовать премьер-министр, когда его первый заместитель ездит на работу на личном "Мерседесе", обеды ему привозят из "ОНЭКСИМбанка", а в его приемной толпятся секретарши с формами топ-моделей и зарплатой в несколько тысяч долларов? Причем, на работе этот вице-премьер в основном занимается личным бизнесом, а по вечерам отправляется куда-нибудь поразвлечься в разбитной компании. Долго В. Потанин в правительстве не задержался. Какой Черномырдин такое выдержит?
И только услужливые журналисты пели, как обычно, хвалебные оды новому правительству, хотя было ясно, что момент для ускорения реформ вновь будет бездарно упущен.
А. Лившиц в определенной мере приостановил грядущую экономическую катастрофу, которую спровоцировали выборы. Процентные ставки по ГКО, убивавшие частный кредитный рынок, ему и назначенному в конце 1995 года председателем Центрального банка С. Дубинину удалось понизить до 30-40% годовых. Тогда же были, в основном, ликвидированы налоговые освобождения и некоторые другие денежные суррогаты, приводившие к тому, что в бюджет почти не поступало "живых" денег.
Лившиц тогда очень гордился выпуском первых российских еврооблигаций. С точки зрения личных достижений, это было неплохо. Однако с общеэкономической точки зрения лишь оттягивало принятие более необходимых мер. Правительство продолжало усиленно наращивать внешний долг страны без серьезных структурных перемен в экономике, без роста эффективности и производительности труда.
Только с коррупцией в нашем государстве все было хорошо: по этому показателю мы заняли одно из первых мест в мире.
В стране в течение года имеет место как минимум сто миллионов случаев мелкого и крупного взяточничества (от банкноты гаишнику до коробки конфет учительнице в школе, от конверта с десятью тысячами долларов префекту в Москве до сомнительной сделки на сотни миллионов долларов), а вскрывается ежегодно пять-шесть тысяч случаев коррупции должностных лиц. Вероятность быть наказанным ничтожная, причем сокращается по мере роста суммы взятки.
Многократно усилились олигархи, которые пытались диктовать власти свою волю. На Лившица, например, давили просто неприлично – они вызывали министра финансов "на ковер" и пытались ему выговаривать.
Однако в целом наше правительство бездействовало и только надувало щеки. К весне 1997 года окончательно выяснилось, что правительство не справляется со своими обязанностями, проблемы же непрерывно нарастают (особенно невыплата зарплаты и пенсий). Поэтому Борис Ельцин, практически оправившийся после болезни, приступил к радикальным переменам.
Сначала большие полномочия и свободу действий получил Анатолий Чубайс, которого в начале 1997 года вернули в исполнительную власть из Администрации Президента (он сразу же попытался сделать почти невозможное сформировать новое правительство при живом премьер-министре). Затем в правительство вторым первым вице-премьером внезапно ввели Бориса Немцова, что создало там дополнительный активный центр реформаторских настроений.
В. Черномырдин, кстати, говорил, что идея привлечения в правительство Чубайса и Немцова принадлежит ему, однако скорее инициатором столь решительного хода был сам Президент, который таким образом расшевелил дремлющее правительство и при этом создал самобалансирующую систему с тремя центрами (В. Черномырдин, А. Чубайс, Б. Немцов). С другой стороны, это балансирование не могло не сказаться на общей эффективности исполнительной власти.
Однако "критической массы" реформаторов, на мой взгляд, накопить не удалось. В правительстве были лишь две фигуры, способные самостоятельно принимать решения (А. Чубайс, Б. Немцов), в то время как большинство остальных членов не стремились к реформам.
Правительство, тем не менее, пыталось решить проблему невыплат из бюджета. Чубайс сделал верный ход, вернув совсем недавно принятый бюджет в Госдуму для секвестра (Черномырдин даже глазом не моргнул), но Госдума, естественно, не захотела брать на себя ответственность. Гора неплатежей сохранилась, хотя некоторые меры правительства частично сдвинули дело в правильную сторону.
Налоговый кодекс наконец был внесен в Госдуму, впрочем – без особой надежды на быстрое принятие, хотя Чубайс и угрожал депутатам, требуя принять кодекс как можно скорее. Вместе с тем, сам кодекс, мягко говоря, был далек от совершенства и в действительности не решал поставленных перед ним задач. Требовалась настоящая налоговая реформа, а проект кодекса являлся лишь полумерой.
Немцов занялся реформой жилищной и коммунальной сферы, но, к сожалению, озвучена она была таким образом, что людям был ясен лишь один ее аспект -повышение оплаты жилья. С политической точки зрения так преподносить реформу стране не следовало. Кроме того, федеральное правительство на деле к жилищной и коммунальной сфере имеет лишь косвенное отношение (например, в федеральном бюджете этот вопрос прямо вообще не затрагивается).
Тогда же были сделаны первые попытки разобраться с естественными монополиями, которые давно и едва ли не в прямом смысле превратились в государства в государстве. Очевидно, что проблемы бюджета были бы куда менее острыми, если бы "Газпром" и другие монополисты исправно платили налоги.
Конечно, они постоянно ссылаются на то, что государство не осуществляет положенные выплаты, однако, когда у "Газпрома" возникает выбор – спонсировать цирковой фестиваль на Красной площади (кощунство само по себе) или внести деньги в Пенсионный фонд -он, как правило, выбирает первое. Факт есть факт.
Несмотря на все потуги, серьезных перемен в сфере естественных монополий правительству добиться так и не удалось. Качества их остались прежними: неэффективность, монополизм, воровство. Приятель Немцова, нижегородский банкир Б. Бревнов, стал на некоторое время председателем правления РАО "ЕЭС", но по неопытности со своими задачами не справился и вскоре был вынужден уйти в связи с негласным байкотом подчиненных и разными скандальными историями, вроде случая с покупкой огромной квартиры или полета в США по личным делам на корпоративном самолете без предварительного разрешения американских навигационных служб.