152
Неделю спустя в дверной глазок я увидел Винсента. Он пришел и постучал, словно мы и не расставались тысячу лет назад.
Я открыл дверь. Лицо Винсента озарила широкая улыбка, глаза распахнулись, а брови поползли вверх. Я непроизвольно улыбнулся в ответ. Он мало отличался от того юноши, каким был в двадцать два года. На возраст указывала лишь намечающаяся лысина, заметная благодаря короткой стрижке. Черных волос все еще оставалось больше, чем седых.
За исключением прически, во внешности Винсента изменилась только одежда. На нем были мягкие черные мокасины, потертые джинсы, черная футболка, а сверху все то же длинное черное пальто из шерсти. Позади Винсента, держась за его штанину, стояла маленькая темноволосая девочка.
— Привет, Харлан. — Его голос остался прежним — теплым и усталым.
— Привет, Винсент. — У меня заколотилось сердце. Такого волнения я не испытывал очень давно.
— Ничего, что я зашел?
— Все в порядке, просто я… Пожалуйста, проходите.
Они вошли, и я закрыл дверь.
— Кто это? — Я указал на девчушку.
— Норма Джин Спинетти, моя дочь. Норма Джин, это мой бывший менеджер и старый друг Харлан.
— Здравствуй, Норма Джин, — сказал я. — У тебя красивое имя.
— Спасибо. — Девочка улыбнулась и продемонстрировала отсутствие переднего зуба. У нее были большие карие глаза.
— Мать хотела назвать ее в честь Мэрилин Монро, но я предпочел настоящее имя Мэрилин.
— Сколько тебе лет? — спросил я малышку, робко прятавшуюся за отца.
Она растопырила пять пальчиков.
— Восхитительный возраст, — сказал я. — Присаживайтесь. Выпьете чего-нибудь?
— Нет, спасибо, — покачал головой Винсент. Отец и дочь уселись на кушетку в комнате, которая выполняла роль гостиной. — Надеюсь, ты не против, что мы свалились тебе на голову. Я подумал, что телефонный звонок смажет впечатление от такой серьезной штуки, как наше примирение.
Я засмеялся.
— Как ты меня нашел?
— Через твоего издателя. Мне очень понравилась твоя книга.
— Спасибо. А как ты узнал, что ее написал я?
— Каждую неделю мы с Нормой Джин ходим в магазин и покупаем две книги, одну — мне, другую — ей. На прошлой неделе я увидел в витрине твою книгу, мне захотелось ее купить, а когда дома я открыл первую страницу, то был потрясен, прочитав посвящение мне. Я понял, что автор — ты.
Посвящение звучало так: «Винсенту Джайпушконбутму Спинетти. Прости, я виноват перед тобой».
— А ты пишешь? — спросил я.
— Нет. Работа и ребенок не оставляют времени. За последние несколько лет я не написал ни строчки. Иногда мне хочется сочинить что-нибудь, запечатать в пивную бутылку и бросить в залив, но я бросил пить, и у меня нет бутылок.
— В залив?
— Да. Мы живем на берегу Мексиканского залива, в маленьком городке Хакл, во Флориде. Я поселился там примерно через год после бегства. Это был первый город, который мне понравился, и я в нем остался. А как ты оказался в Лондоне?
— Та же ситуация. Выбрал город по душе. Приятно ощущать себя вдалеке от американской суеты.
— Ты никогда особенно не любил свою страну, — заметил Винсент.
— Дело не в этом. В наши дни жизнь везде одинаковая. Я постепенно склоняюсь к мнению, что здесь все так же, как в любом другом месте.
Норма Джин тихонько сидела и слушала наш разговор. Мне стало неловко, что я не уделяю ей внимания, и я спросил девочку:
— Ну а ты, Норма Джин, что делаешь?
Малышка наклонила голову и с опаской покосилась на меня. Винсент расхохотался и ласково взъерошил волосы дочери.
— Ничего, — наконец проговорила она.
— Гляди-ка, и я ничего. Здорово, правда? — сказал я и поинтересовался у Винсента, чем он зарабатывает на жизнь.
— Недавно устроился в кредитный союз. По большей части отвечаю на звонки и общаюсь с разгневанными клиентами. До этого пробовал работать на фабрике.
— Значит, ты не получаешь законные авторские гонорары?
— Нет. Я жил на свои сбережения, но боялся, что меня найдут, и поэтому не рисковал обращаться в банк.
— Я тоже. Интересно, мы еще можем получить эти деньги?
— Мне все равно. Для меня они грязные.
Я кивнул.
— Ты слышал о Прормпсе?
— Нет.
— Он умер.
— Правда?
— Правда.
Винсент усмехнулся.
— Ты чего? — не понял я.
— Он просил не говорить тебе, но теперь, наверное, уже можно. На похоронах Липовица он ко мне приставал.