В завершение беседы Винсент затронул еще одну тему, которая до конца дней уже не выходила у меня из головы.
— Харлан, есть еще одна причина, по которой я решился прийти к тебе.
— Какая?
— Я хотел спросить, почему ты не появился там, где тебя ждали после Дня Благодарения.
— Это ты прислал мне письмо?
— Да. Одно тебе, другое — Монике. Почему ты не приехал?
— Я недостоин ее.
— Почему?
— Все эти годы я был чудовищем. Я понимал, что творю зло, и продолжал его творить.
— Я ведь сказал, что прощаю тебя.
— Не важно. Я больше не могу ей доверять. Она была моей женой, самым близким мне человеком. Если я не верю ей, то кому же мне верить? Уж лучше сидеть здесь.
Мы замолчали. В соседней комнате по телевизору шел мультфильм.
— Ну? — нетерпеливо произнес Винсент.
— Что «ну»?
— Тебе не интересно, приходила она или нет?
— Не интересно.
— Ты уверен?
— Да. Спасибо за попытку помирить нас, но я сам выбрал такую жизнь.
— Никакой радости, сплошные разочарования, да?
Я кивнул.
— По крайней мере у тебя есть работа, верно?
Я опять ответил кивком.
— Все это замечательно, но я на собственном опыте убедился, что работу не уложишь с собой в постель по вечерам. Можешь любить ее сколько угодно, только вот взаимности ты не дождешься.
— Винсент, хватит.
— Извини. — Он улыбнулся и принялся безмятежно рассматривать потолок.
Я заметил, что Винсент стал выглядеть лучше, его лицо приобрело здоровый цвет.
— Что ты сейчас пишешь? — поинтересовался он.
— Ничего.
— Почему?
— Не знаю, о чем писать.
— И от этого еще сильнее чувствуешь свою никчемность?
— Угу.
— А почему бы тебе не написать про нас с тобой? Это же целая драма длиной в пятнадцать лет.
— Не могу. Мы все подписали контракт о неразглашении тайны. Я не имею права его нарушать.
— Тогда напиши книгу для себя.
— Не вижу смысла.
— Если тебе непременно нужно, чтобы книга дошла до читателей, найми агента, который продаст права на ее издание после твоей смерти.
— Почему ты сам не напишешь о нас?
— Я уже писал, помнишь? К сожалению, в моей книге все было неправильно, и, кроме того, я завязал с сочинительством.
154
Больше говорить было не о чем. Винсент сел и лениво потянулся.
— Ты точно не хочешь узнать про Монику?
— Точно.
— Понятно. Я искренне раскаиваюсь в том, что разрушил ваши отношения.
— Не твоя вина. В общем-то я никогда не верил в любовь.
— Ты вгоняешь меня в депрессию, — вздохнул Винсент. — Заставляешь чувствовать как тогда, в молодости.
— Извини.
— Да ничего.
Винсент встал, я тоже.
— Норма Джин, нам пора! — крикнул он.
Девчушка выключила телевизор и прибежала к отцу. Присев на корточки, Винсент подхватил ее на руки, она обняла его за худую шею.
— Спасибо, что разрешил нам прийти.
— Спасибо, что заглянули. Вы надолго в городе?
— Нет, улетаем сегодня вечером. Мне надо на работу.
Свободной рукой Винсент пожал мою ладонь. Рукопожатие было крепким.
— Харлан, я очень рад, что ты меня не ненавидишь.
— И я рад, что в твоем сердце нет ненависти ко мне, — сказал я и пожал маленькую детскую ручку. — Приятно было познакомиться, Норма Джин.
— Мне тоже, — ответила девочка. Я подумал, что смогу стать для нее кем-то вроде дяди, смогу навещать ее и посылать подарки, но потом решил, что этим лишь растравлю себе душу.
— Винсент, пообещай ее избаловать.
— Я бы с удовольствием, но у меня не так много денег.
— Все равно. Обещай, что найдешь способ избаловать ее до безобразия.
— Хорошо, постараюсь.
Я открыл дверь. Уходя, Винсент обернулся.
— Надеюсь, нам не придется ждать еще пятнадцать лет, чтобы встретиться снова. Мы могли бы съездить на рыбалку или еще куда-нибудь…
— Все может быть, — сказал я со смехом. Я знал, что этому не суждено случиться. Он тоже знал. Наша работа завершилась. Вдобавок мы оба понимали, что в следующие пятнадцать лет Норме Джин потребуется все внимание отца.
— Счастливо, Харлан.
— До свидания. — Я закрыл дверь и запер ее на замок.
С тех пор я не видел Винсента и не получал от него никаких вестей, за исключением короткой записки, которую нашел под дверью в ту же ночь. Это был сложенный вчетверо листок бумаги из гостиничного блокнота. Записка гласила: