— Вы что-то сказали о работе…
— Вы заинтересованы встретиться с нами?
— Не уверен. А в чем будут заключаться мои обязанности?
— Пока точно не знаю. Насколько мне известно, вас ждет работа с детьми.
— Я люблю детей.
— Замечательно. Мы искали такого человека, как вы. Руководство «Нового Ренессанса» разделяет ваши взгляды, высказанные на страницах журнала, и мы бы хотели найти должное применение вашим способностям.
— Может, пришлете мне ваши брошюры или другие материалы?
— К сожалению, это невозможно, мы не выпускаем печатной продукции. Предлагаю другой вариант: как вы посмотрите, если наш сотрудник приедет в Сент-Луис побеседовать с вами?
— Пожалуй, идея неплохая.
— На какой день удобнее назначить встречу?
— На какой угодно. Я не слишком занят.
— Отлично. Я переговорю с агентом, в паре с которым вам предстоит работать, и мы решим, когда он к вам вылетит. Кстати, его зовут Стивен Силвейн.
— Звезда боевиков?
— Да.
Мой первый телефонный разговор с работодателем из «Нового Ренессанса», за год до знакомства с Винсентом
27
Поначалу я не узнал Силвейна, когда он вышел из дверей аэровокзала. От его некогда пышной черной шевелюры осталось лишь несколько жидких прядей на макушке. Лицо слегка обрюзгло, и, похоже, он решил отпустить бородку. Прежде подтянутый, мускулистый живот расплылся в изрядное брюшко, заметное даже под яркой голубой рубахой навыпуск. Помимо рубахи на нем был элегантный черный костюм, солнцезащитные очки-консервы и новенькие теннисные туфли «Найк» на босу ногу.
Я стоял посреди дороги, лохматый, в драных джинсах. Силвейн, очевидно, рассчитывал увидеть кого-то поприличней и чуть не прошел мимо.
— Мистер Силвейн? — окликнул его я.
— Он самый.
— Я — Харлан Айффлер.
— А, привет. Как поживаешь?
Мы обменялись рукопожатием.
— Спасибо, неплохо. А вы?
— Мне надо промочить горло. Пойдем чего-нибудь выпьем.
Не успел я спросить Силвейна о полете, как к нему с радостными возгласами уже подбежала какая-то девушка.
— Стивен, я ваша горячая поклонница!
— По-моему, для этого ты слишком молоденькая, — произнес он своим знаменитым хрипловатым баритоном.
— О-о! Скажите, ну пожалуйста, скажите для меня вашу суперскую фразу: «Я тащусь с этого дерьма!»
— Легко.
Стивен наклонил голову и умолк, словно призывая Мельпомену, затем вскинул подбородок, и его лицо приобрело сосредоточенное выражение.
— Я тащусь с этой дряни! — рявкнул он в лицо девушке.
— «С этого дерьма», «я ташусь с этого дерьма», — поправила его она, явно разочарованная.
— Теперь я говорю «с этой дряни», — заявил Силвейн. — Ну, пока.
В следующий миг с визгом подскочила другая девица.
— О-о, Стивен, я вас обожаю! Можно вас обнять?
— Конечно, малышка! Ну-ка иди потрогай мой жирный зад.
Девица прижалась к груди Силвейна, и я заметил, что он понюхал ее волосы.
— Спасибо, — растроганно промолвила она.
— Тебе спасибо. Бывай.
Нам потребовалось полчаса, чтобы добраться до бара, — на пути через сутолоку аэропорта нас постоянно останавливали поклонники Силвейна, выпрашивая то автограф, то фотокарточку, желая обнять его или услышать одну из крылатых фраз. Он не отказывал никому.
— У вас ангельское терпение, — произнес я.
— Я не всегда был таким.
Стивен Силвейн: любимая группа — «Роллинг стоунз», любимое телешоу — «Правдивые голливудские истории» на развлекательном канале «И!», любимый кинофильм — «Храброе сердце».
Наконец мы добрались до бара «Чирз». Силвейн прошел в угловую кабинку и сел спиной к посетителям.
— Итак, ты — Харлан Айффлер.
— Точно.
— Читал твои статейки.
— Правда?
— Правда. Мне всучили кипу этой ерунды, чтобы я знал, с кем придется иметь дело. Тебе, поди, не нравятся мои фильмы, а?
— Почему же, они довольно интересные.
— Скажу тебе честно, Айффлер. — Силвейн элегантным жестом прикурил сигарету. — Мне они не нравятся. Абсолютно.
— Мои рецензии?
— Нет. Мои фильмы.
Подошла официантка.
— Добрый день. Что будем заказывать?
— «Мэйкерс» с водой.
— «Дьюарс» со льдом.
— Эй, а вы случайно не Стивен Силвейн?
— Он самый.
— Куда вы пропали?
— Подцепил СПИД, дорогуша. А что ты делаешь сегодня вечером? Может, покувыркаемся на заднем сиденье?