Винсент перевел взор на меня.
— Она бредит, — сказал я.
— Помнишь, когда умерла твоя собака? Это он, он отравил ее. Он думал, к тебе придет вдохновение.
Винсент снова посмотрел на меня, на этот раз с нервной улыбкой.
— Он наверняка пакостит тебе по сию пору. У тебя когда-нибудь была девушка? Он говорил, что не позволит тебе иметь подружку.
— Была.
— Была да сплыла, так? Бросила тебя?
— Вроде того.
— Это все он! — Взбешенная Вероника обвиняюще ткнула в меня пальцем. — Он во всем виноват. Клянусь на Библии! У них все продумано заранее. Он хотел, чтобы я тоже участвовала в этом, но я отказалась. Я люблю тебя.
— О чем она? — снова спросил Винсент.
Я лишь пожал плечами. Это было выше моих сил.
128
Вероника подошла к Винсенту и обняла его за плечи. Ростом он был выше матери.
— Ну, ну, Вин. Можешь назвать самое худшее, что случилось с тобой в жизни?
— Моя мать бросила меня.
— А кроме этого?
— Какая тебе разница?
— Просто скажи. Вспомни самое худшее, что произошло с тобой после моего отъезда.
— Не знаю, много всего. У меня туберкулез, и я умираю. Предположительно.
— Это еще что за ерунда? — спросила Вероника.
— Болезнь, от которой в наши дни почти никто не умирает, — объяснил он. — Ею болели многие великие писатели. — Винсент высвободился из объятий Вероники и повернулся спиной к нам обоим.
— Готова поспорить на что угодно, это он тебя заразил. — Вероника опять грозно нацелила на меня палец.
Винсент обернулся и поднял глаза. Краска залила его лицо. Я тоже покраснел.
— Она говорит правду? — тихо спросил он.
— Да.
Винсент печально смотрел на меня, впервые осознав, чем была его жизнь.
129
— Мне очень жаль, — промолвил я. — Нет слов, чтобы передать, как я сожалею.
— Что еще ты мне сделал? — дрожащим голосом спросил Винсент.
— Много чего.
— Вот видишь! — взвизгнула Вероника. — Я же тебе говорила!
— Ты вмешивался в мои отношения с девушками?
— Да. Некоторым я давал денег, чтобы они от тебя отстали. Дешевки.
— Я не хотела в этом участвовать, Винни, — вновь затараторила Вероника, — вот и уехала. Я не хотела, чтобы он втягивал меня в свои грязные дела. Потому-то я и уехала.
Вероника неисправима, устало подумал я и обратился к Винсенту:
— Я пытался остановиться. На какое-то время мне даже это удалось, но затем Прормпс подослал того человека, который избил тебя — я здесь ни при чем, — и мне пришлось снова заняться гадостями. Я искренне сожалею. Прости.
Винсент посмотрел на меня, перевел взгляд на мать и внезапно выбежал из комнаты.
— Вин! — крикнула Вероника.
Он пронесся через коридор в главный зал. Мы с Вероникой ринулись за ним, но от множества тел, извивающихся в бессмысленном совокуплении, рябило в глазах, и мы потеряли его из виду. Он выскочил из особняка на улицу. К тому времени, как я добрался до парадной двери, Винсент уже растворился в теплой темноте калифорнийской зимней ночи.
130
Пока мы с Вероникой стояли перед домом и оглядывались по сторонам, на крыльцо вышел Прормпс.
— Что случилось? — спросил он. — Я видел, как выбежал Винсент.
— Он только что узнал о нашем проекте, — мрачно сообщил я.
— Не может быть! — воскликнул Прормпс.
— Шлюха, которую вы к нему приставили, — его мать.
— Заткнись! Не смей обзывать меня шлюхой!
— Почему? Самая настоящая шлюха. Или ты всерьез считаешь себя порядочной женщиной?
Вероника набросилась на меня, пытаясь расцарапать мне лицо, но я удержал ее запястья. Прормпс схватил разъяренную фурию за бока и оттащил.
— Эй, успокойтесь! — крикнул он, встав между нами. — Харлан, каким образом он узнал?
— Мамаша выложила ему всю правду.
— Мисс Спинетти…
— Я вам не Спинетти. Теперь моя фамилия — Тандерхарт.
— Мне все равно, какая у вас фамилия, — сквозь зубы произнес Прормпс. — Вы поступили неразумно. Вы подписали контракт, по которому обязались пожизненно хранить в тайне информацию о проекте. Боюсь, вас ожидают крупные неприятности.
— Я знаю, что напортачила, но Винни должен был узнать обо всем.
Тут я не мог с ней не согласиться.
— Кому еще вы рассказали наши секреты? — спросил Прормпс.
— Никому. Только детям, которые родились у меня после переезда, они… вроде как умственно отсталые и живут в приюте, ну и я подумала, что вреда не будет.