- Да зачем бы мне было бы это скрывать от вас? - спросил Игорь, - Я сделал это впервые. -
- У вас действительно золотые руки. Я просто поражаюсь вами. -
- Да, что вы, Светлана Ивановна, - спокойно сказал Игорь, - Это у вас золотые руки. Вы же меня этому научили. -
- Давайте тогда больше не будем хвалить друг друга, а то перехвалим, - улыбалась она, - Я просто очень рада тому, что встретила такого хорошего человека, как вы. И мне очень приятно с вами работать. -
- Мне тоже приятно с вами... работать, - тихо сказал Игорь.
- А мне тут уже медсестра сказала, что вы здесь в школе художником работали, - взглянула на Игоря Светлана Ивановна, - А вы мне говорили, что места художника в колонии нет. -
- Смотри-ка, - ухмыльнулся Игорь, - Уже кто-то этой медсестре на ухо нашептал... Я же её и не знаю совсем... Да и художник в школе - это вовсе не художник зоны. Да и попал я туда как-то случайно. -
- Расскажите мне, пожалуйста, - попросила Светлана Ивановна, изобразив как бы просящую детскую мимику на лице, - Вы так интересно умеете рассказывать. А я вам потом тоже что-нибудь о себе расскажу. Хорошо? -
- Хорошо, - ответил Игорь, только я кратко буду рассказывать. А вы спрашивайте о чём-нибудь, если вам интересно будет... -
- Ой! Как хорошо! - Светлана Ивановна сделала быстрые движения кистями рук, как будто захлопала в ладоши, а глаза её выражали неподдельный восторг и интерес, - Я буду работать, и слушать вас. Вас могут прервать только лишь пришедшие ко мне пациенты. Но как их не будет, - вы опять продолжите. Хорошо? -
- Попробую, - ответил Игорь.
- Ну, тогда начинайте, - как бы нетерпеливо сказала Светлана Ивановна, мило улыбнувшись ему, - А то я уже вся сгораю от нетерпения. -
- Я пришёл в эту зону этапом с Алтая, - начал тихо говорить Игорь, обстукивая молоточками гильзу на литой отливке зуба, - На "распределении" в кабинете у замполита было много всяких начальников. Замполит листал моё дело. "Ой, ты! Боксёр", - сказал он тогда, как-то презрительно... "А давайте мы его в отряд к капитану Яблонскому направим", - сказал тогда ешё кто-то, - "Он ведь у нас тоже боксёр. Вот и посмотрим, кто кого нокаутирует". Они тогда все весело захохотали, а я, таким образом, попал в отряд на местную промзону. Моя бригада работала на штамповочных станках. Все станки были уже так изношены, что срабатывали самостоятельно.
А бугор и мастер только и делали, что подгоняли всех быстрее работать. В первый же день, как я пришёл, один работяга обрубил себе палец штампом. На другой день, - опять кто-то отрубил себе два пальца. А зэк, возле которого я сидел и учился, рядом со штампом, на котором тот работал, сказал мне, что почти каждый день кто-нибудь отрубает себе пальцы, и мне надо к этому привыкать. У него у самого не было четырёх пальцев на правой руке. Он тогда мне сказал, что у него они были обрублены неровно, и он сам их потом подровнял на большом штампе... "Зато я неделю потом на кресту побыл", - сказал он тогда, как-то радостно... "Идиот", - думаю, - "Чему тут радоваться? Своим увечьям?"...
Когда меня посадили за штамп, я не стал гнать норму, а работал неспеша и аккуратно. Бугор и мастер меня тоже подгоняли, но не орали, как на других работяг. Меня тогда уже какие-то зэки проверили пару раз, за бараком. Для меня - легко вырубить человека одним "щелчком" по бороде... Это делается уже как бы автоматически. Вот больше никто и не совался ко мне на рожон.
Поработал я там, и за месяц человек десять или больше обрубили себе пальцы. Думаю, надо как-то менять это место работы. Но как это сделать здесь? Я ведь не знаю. Начнёшь с кем-нибудь разговаривать, - или дураками притворяются, или начинают растопыривать пальцы веером.
Думаю, ну и попал же ты в зону, где одни уроды. Дома, на Алтае, я знал многих ребят, которые сидели, но с ними можно было спокойно разговаривать, и они многое рассказывали, как живут в зонах и в тюрьмах. А здесь я увидел столько всякого сброда, что решил жить "сам на сам", и разбираться во всём самостоятельно. -
Игорь посмотрел на Светлану Ивановну, которая так же, как и он, стучала своими молоточками по заготовке.
- Вам, наверно, неприятно слушать такие рассказы, да и не интересно, наверное? - спросил Игорь, которому как-то не хотелось вновь пережёвывать уже пройденное им, которое, в принципе, и не заканчивалось, а лишь продолжается.
- Нет-нет! Что вы, - отозвалась она, - Мне это очень интересно! Я вас очень внимательно слушаю. Я бы бросила работать, но так, возможно, я тогда только буду мешать вам рассказывать. Пожалуйста, рассказывайте... А? -
Игорь увидел искренность в её больших карих глазах, с длинными, подкрашенными чёрной тушью ресницами, и глубоко вздохнул.
- Ну, что ж, слушайте, - сказал он и продолжил рассказ, - Барак того отряда, где я был тогда, стоял своим торцом почти напротив крыльца барака школы. А я случайно как-то услышал, что в школе есть ставка художника, а художник, который работал на этой ставке, должен скоро уходить или "на химию" или "на посёлок". Я начал приглядываться к школе. Смотрю, - там работают два шныря, завхоз и художник. Я стал присматриваться к ним -
- А кто это такие, шныри? - спросила, прервав его, Светлана Ивановна, - Это которые везде шныряют, что ли? Ну, шустрые такие... Да? -
- Нет, - ухмыльнулся Игорь, - Шнырь - это дневальный. Ну... Как бы это вам объяснить? Ну, как техничка на воле, которая полы моет, мусор убирает. Только здесь - мужского пола. -
- А-а-а, - протяжно сказала она, улыбаясь, - Понятно... У нас ведь здесь, в санчасти тоже такой есть... шнырь... Только он что-то мне не нравится. Лицо у него какое-то. Как у подхалима. -
- Вот-вот, - вновь ухмыльнулся Игорь, - Это и есть "шнырь"... Не болтайте ничего рядом с ним лишнего. Может он кумовка. Да и вообще. И с другими зэками рядом не болтайте лишнего. -
- А что такое "кумовка"? - вновь спросила Светлана Ивановна, - Я ведь и этого не знаю. -
- Кумовка - это зэк или вольнонаёмный стукач, который работает на кума. Ну, стучит на зэков или на вольных куму, - пояснил Игорь, и, подумав о том, что и это будет непонятно, начал пояснять чуть подробнее, - Главный кум, - это начальник оперативно-режимной части. У нас в зоне это Баранчин. Его два заместителя, - начальник оперативной и начальник режимной части, - это уже кумовья. А офицеры, работающие в этих частях, - это уже подкумки. Понятно? -
- Понятно, - улыбнулась Светлана Ивановна, - Значит, я сегодня утром была у главного кума. Но из-за того, что я подписала у него "заявление" и сказала несколько хороших слов о вас, я же не стала от этого кумовкой? -
- Нет, конечно, не стали, - тихо сказал Игорь, - Но лучше не говорите кумовьям вообще ничего. Они потом могут использовать в своих делах любую информацию, которая к ним стекается. Как, например, информация о том, что вы хорошо относитесь ко мне. Если бы вы этого ему не сказали, то он бы и не знал об этом. А если ему когда-нибудь понадобится эта информация, то он уже не будет ломать себе голову для её выяснения. -
- Ой, как здесь у вас... Даже как-то страшно стало, - повернулась к нему Светлана Ивановна, и приложила руку к своей груди, - Я даже об этом как-то и не задумывалась. Как хорошо, что вы мне всё это объяснили. А то я, действительно, болтаю обо всём, не задумываясь. А ведь здесь и вред этим можно кому-нибудь случайно нанести, - она посмотрела в глаза Игорю и сказала, улыбнувшись, - Хотела вас чему-нибудь новому научить, а получилось так, что сама у вас учусь. -
- Да вы бы и сами всё это быстро поняли, - сказал Игорь, - Светлана Ивановна, ничего, если я сейчас покурю? -
- Игорь, - сказала она, мило улыбнувшись, - Пожалуйста, не спрашивайте меня больше об этом. Вы здесь работаете, и можете курить здесь, когда вам будет угодно. А то мне даже как-то неудобно становится оттого, что вы постоянно спрашиваете меня об этом. Я ведь тоже курю, и не боюсь запаха дыма. Да его всё равно весь вытягивает на улицу. -
Игорь встал, нажал кнопку пускателя на вытяжном шкафу, и закурил. Он повернулся спиной к двери и смотрел на Светлану Ивановну, которая работала, стуча своими молоточками.