- А почему вы говорите на воровскую? - спросила Светлана Ивановна, недоумённо, - Там что? Надо было что-то воровать? -
- Нет. Что вы! - ухмыльнулся Игорь, - Воровской она называется зэками потому, что такую работу, уже, как бы запланировано, занимают авторитетные зэки, которые хорошо знают и зону, и зэков, и лагерное начальство. У таких зэков уже имеются, как говорится, и свои прочные связи.
А я был тогда, как говорят в зоне, ещё "щегол", который только что пришёл в зону, и, не зная ещё ничего как следует, устроился на такое тёпленькое местечко, о котором другие мечтают годами. Другой бы зэк там просто отдыхал, а я маймулил с утра до ночи, как проклятый.
За семь лет существования тогда этой зоны, в школе был лишь один кабинет, у которого был "паспорт"... То есть, любая комиссия, которая приезжала в школу с проверкой, не проверяла кабинет с "паспортом" по наглядному художественному оформлению. Я же, проработав в школе один год, оформил за это время семь кабинетов на "паспорта".
- Почему же вы ушли оттуда? - удивлённо спросила Светлана Ивановна, - Вас же там, наверное, очень ценили? -
- Вы так говорите потому, что вы, как и я когда-то, совсем не знаете зоны, - немного грустно сказал Игорь, - Здесь, за исключением считанных единиц, к которым относитесь и вы, все вольнонаёмные и администрация лагеря просто не считают заключённых за людей. Они считают, что заключённый просто обязан много работать, и лучше всего, чтобы он работал бесплатно. Чтобы он был простой рабочей скотиной, выполняющей беспрекословно любые их приказания. Чтобы он был рад лишь тому, что его когда-нибудь просто грубо похвалят за хорошую работу. И чтобы от этой похвальбы зэк начал бы работать ещё больше, ещё лучше и ещё быстрее.
Вы, наверное, помните тот фильм, когда фашистский офицер говорит русскому пахарю, - "Будешь карашё рапотать, - будешь кушать белий булька, а будешь плёхо рапотать, - будем тебя немношько вешать"?... Здесь надо всегда "карашё рапотать", но без "белий булька", а "вешать" тебя могут хоть каждый день. Как здесь говорят зэки, - "и получил он за свою работу три года расстрела". -
В это время в кабинет постучался и вошёл зэк-пациент, и Светлана Ивановна стала заниматься с ним возле маленького столика, на котором стоял "Самсон". В этот день было подряд три или четыре пациента, и пока Светлана Ивановна занималась с ними, Игорь закончил обтяжку всех коронок. Во время того, как она делала гипсовый слепок с зубов последнего зэка-пациента, Игорь включил вентилятор с компрессором, и начал курить у вытяжного шкафа.
Он с интересом наблюдал, как она делает свою работу. Когда зэк в годах встал со стула, и Светлана Ивановна предложила ему сполоснуть рот и умыться под раковиной, то зэк, увидев курящего зэка "в вольном" кабинете, был просто шокирован этим. Он испугался того, что он будет при таком зоновском авторитете мыть свой поганый рот, как бы оскверняя этим вообще этот кабинет. Это явно прочитал Игорь у него на лице, и когда зэк, отнекиваясь, пошёл к двери, Игорь тихо сказал ему:
- Нока-нока, погоди, - и зэк остановился и замер у двери, - Ты "мужиком" живёшь? - спросил его Игорь.
- Да, - ответил зэк, не поворачиваясь.
- Так иди к раковине и умой лицо, раз тебя врач об этом просит, - спокойно сказал Игорь, - А то пойдёшь из кабинета по зоне с вымазанным в гипсе лицом, как чухан, а не как мужик. -
- Ага, - ответил зэк, и, подойдя к раковине, как-то быстро и неловко умылся.
- А теперь вытри лицо вон тем полотенцем, и скажи "до свидания", - спокойно сказал Игорь.
- До свидания, - сказал зэк, вытираясь полотенцем.
- Ну, вот видишь, как всё хорошо, - тихо сказал Игорь, - Теперь ты знаешь, что в этом кабинете тебя никто никогда и словом не обидит. -
- Ага... До свидания... Я пошёл, - закивал головой зэк-мужик, и как-то неловко вышел из кабинета.
Больше в кабинет никто не постучал. Светлана Ивановна подошла к умывальнику помыть руки. На лице её не было улыбки.
- Вот видите, Светлана Ивановна, что такое зона, - сказал Игорь, выпуская дым сигареты в вытяжной шкаф, - Как можно запугать человека до такого состояния? Ведь он же уже не человек. Он уже дрожащий раб. И таких в зоне сотни. Одних зэков, зоновские порядки превращают в баранов-рабов, а некоторые другие учатся здесь, как стать рабами-надсмотрщиками... Здесь как бы стараются вытравить из оступившихся людей всё человеческое. -
- Да. Вы правы, - сказала Светлана Ивановна, вытирая руки "своим" рабочим полотенцем, - Я это сейчас ясно увидела, - затем она улыбнулась и сказала, - Ой... А я тоже хотела бы с вами покурить. Сейчас я пойду посмотрю, нет ли там ещё кого, а потом приду и покурю с вами... Вы не курите слишком быстро без меня. Хорошо? - попросила она, мило улыбнувшись, и вышла из кабинета.
Светлана Ивановна быстро вернулась, и, сказав, что никого больше к ней нет, стала у вытяжного шкафа рядом с Игорем, спиной к двери, и закурила свою сигарету из пачки, взятой с верхнего швеллера вытяжного шкафа.
- Больше не буду вам ничего рассказывать, - сказал Игорь, закуривая новую сигарету, - А то вы перестали улыбаться. У вас такая красивая улыбка. -
- Нет-нет, что вы, - вновь заулыбалась Светлана Ивановна, - Мне очень нравится, как вы всё рассказываете. Это я просто о доме задумалась... Как там мои сейчас... -
- А завтра я поговорю с Валентиной Григорьевной, старшей медсестрой, - заговорила она через минутку, - Она очень хорошая женщина... Я попрошу её, чтобы она вам здесь давала таблетки и делала уколы... Я не буду смотреть... И тогда вы сможете приходить сюда и до обеда. Если вам захочется, конечно... А как вы считаете? -
- Я был бы рад, - ответил Игорь, - Там, в палате, всё равно делать нечего. Можно только книжку почитать. -
- Её и здесь можно почитать, - улыбнулась Светлана Ивановна, - Так договариваться мне с ней? - спросила она, улыбаясь, глядя в глаза Игорю.
- Договаривайтесь, если это вас не затруднит, - ответил Игорь, и какое-то подобие улыбки появилось у него на лице.
- Вот и хорошо! Я завтра же с ней обо всём и договорюсь, - вновь заулыбалась Светлана Ивановна, - Валентина Григорьевна, как я поняла, здесь самый профессиональный работник. Наша фельдшер, Ангелина Матвеевна, всегда спрашивает у неё, как ей поступить с каким-нибудь больным, и какой поставить кому диагноз. И как скажет Валентина Григорьевна, так она и делает. Похоже даже, что у неё вообще нет никакого медицинского образования... Даже как-то странно всё это... Откуда же у неё тогда диплом фельдшера?
- Здесь в зоне есть люди, которые сидят за подделку всяких разных документов, - сказал Игорь, - Любой диплом они сделали бы "одной левой"... А знаете, какое погоняло у фельдшера? - спросил Игорь, и, увидев недоумённый взгляд Светланы Ивановны, пояснил, - Ну, какую кличку дали зэки этой фельдшерице? -
- Какую? - как-то заговорщически чуть наклонилась к нему Светлана Ивановна.
- Баба-конь, - тихо сказал Игорь, и Светлана Ивановна тихо захохотала, зажимая свой рот ладонью.
- Баба-конь, - борясь со своим смехом, тихо повторила она, - Действительно... Похоже на неё... А почему именно ей дали такую кличку? И конь, а не кобыла? -
- Понимаете, Светлана Ивановна, - тихо заговорил Игорь, - Здесь сами условия существования зэков, как бы дают им "возможность" метко подмечать в людях их характерные и отличительные особенности.