- А вы, молодой человек, понесете самое дорогое что у меня есть...
- Это вы про *испорченную лабутень*?
- Эта *лабутень* между прочим очень дорогие дизайнерские босоножки.
Драп трещал без остановки о всякой белиберде которую так любят девушки, а Дан все это время бодро брал штурмом лестничные пролеты и размышлял о древних профессиях, жирных папиках - коротышках и о других способах зарабатывания баблища, на которое эта вся *брендятина*, в которую она одета, была куплена. Приструнив своего коня на четырнадцатом, он только тогда обратился к девушке.
- Где парковать имущество?
- Направо , серая, бронированная.
- Ага.
Ловко поставив девушку на полторы ноги, он в последний момент наклонился и шепнул:
- Помнишь меня?
- А смысл?
Драп элегантно подал ей обувь и на удивление легкую маленькую сумочку. Девушка достала ключи и открывая дверь пригласила их на кофе с коньяком.
- Спасибо.
Дану отвесили подзатыльник и бесцеремонно проскальзывая в дверь вслед за хозяйкой приняли приглашение.
Драп осматривался- квартира- студия была огромным помещением с отделенной от общей территории спальней с одной стороны и ванной комнатой с другой. Алина плавно скользила по кухне заваривая кофе. Дан подошел к ней и уперевшись в столешницу руками сказал:
- Не могу выкинуть тебя из головы.
- Твои проблемы.
- Прости.
- За что?,- девушка искренне удивилась.
Дан умолк обдумывая что сказать.
- Я хочу прийти к тебе.
- Зачем?
- Одно свидание.
- Не вижу смысла.
- Почему?
- Ты... в общем, мне не понравилось с тобой.
- Ты же кончила.
- Ну и что из того?.. Ты... Ну как тебе обьяснить?..Ты робот. А мне нужен человек.
- Одно свидание.
- Твердолобый...,- закусив губу протянула она.
Глава 7. Страшно
Она позволяла ночами ласкать себя,
Порою не видя ни радости в том, ни прока,
Но даже любя, точнее, почти любя
Она оставалась по-прежнему одинока.
Она улетала, бог знает куда и как,
Назойливой ласке чужое оставив тело,
Она понимала, что все у нее не так,
Но как-то иначе не смела, и не умела.
И снова тропа терялась в людской глуши,
Где в кронах густых терялось дыханье света,
И стыли росой преданья ее души
На травах Любви изумрудно-зеленого лета.
Она, как умела, сжигала себя до тла,
И тело носила, как дурно пошитое платье.
Но ветер дарил невидимые крыла,
Но небо сулило свои объятья.
И она позволяла ночами ласкать тебя -
Ведь она, как могла, сжигала себя до тла.
(Ольга Макеева)
Шок и брезгливость за бесконечное количество ночей проведенных в ужасе сменилась на полнейшую апатию , которую садист называл красивыми словами *привыкание* и *любовь*. Привыкание к господину... Да... Только такая падаль и моральный урод как Калеб мог назвать *любовью* свои дикие безумства и надругания над ее телом и душою.
* Люблю тебя, детка, как же я тебя люблю...* шептал на ухо вызывая дрожь и панику которые воспринимал как призыв и желание.
*Девочка моя, ты опять сухая... Ты знаешь что мне так больше нравится, что меня это еще больше заводит?..*
От частого связывания кожа на запястьях и щиколотках обросла чем-то напоминающем мозоли,- ведь она вырывалась! Она билась руками и ногами пытаясь освободиться. Огрубевшая кожа уже не была такой красной и болезненной и не так сильно как раньше ее беспокоила.
Она боялась его.
Но еще больше она боялась своего тела - иногда ее во время пыток накрывало такой волной оргазма, что она потом часами сидела забившись в самый темный угол и беззвучно плакала.
Как? Как можно так низко пасть чтобы получать удовольствие от каждодневного насилия? Как такое возможно?
Ты снимаешь вечернее платье стоя лицом к стене, И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине, Мне хочется плакать от боли или забыться во сне, Где твои крылья которые так нрвились мне? Где, твои крылья, которые нравились мне? Где, твои крылья, которые нравились мне? Когда-то у нас было время - теперь у нас есть дела, Доказывать что сильный жрет слабых, Доказывать что сажа бела, Мы все потеряли что-то, на этой безумной войне, Кстати, где твои крылья? Которые нравились мне, Где, твои крылья, которые нравились мне? Где, твои крылья, которые нравились мне? Я не спрашиваю сколько у тебя денег, Не спрашиваю сколько мужей, Я вижу ты боишься открытых окон, И верхних этажей, И если завтра начнется пожар и все здание будет в огне, Мы погибнем без этих крыльев - которые нравились мне, Где, твои крылья, которые нравились мне?
(Nautilus Pompilius - Крылья)