Подозреваемых оказалось несколько, но после тщательного дознания в присутствии мисс Фрайер всех их пришлось отпустить из-за недостатка улик, но 27 мая полицейские с Уоршип-стрит схватили Кленча, Мэккли и некоего Смита, шляпника. Последнего вскоре отпустили, двум же другим было предъявлено обвинение.
Арестованные были совершенно беспристрастно допрошены судьей Гроузом, им представили адвокатов, которые защищали их перед жюри присяжных заседателей. Прямых улик против них не было, кроме факта опознания их мисс Фрайер, тем не менее присяжные, просовещавшись полчаса, вынесли обвинительный вердикт, в соответствии с которым обоих казнили, а тела их были выставлены в конюшне на Литтл-Бридж-стрит, недалеко от Апотекарис Холла.
Незадолго до того, как им на головы надели белые колпаки, платформы эшафота, по всей видимости в результате несовершенства конструкции, неожиданно рухнули, увлекая за собой двоих священников, палача и его помощника. Католический священник, ис-поведывавший Кленча и отличавшийся тучным телосложением, пострадал сильнее других. Когда преступники умерли, ни у кого не возникло сомнения в том, что и Кленч, и Мэккли получили по заслугам, но вскоре, однако, признания трех отдельных преступников, которым вовсе незачем было брать на себя чужое преступление, пролили совершенно неожиданный свет на это дело и вызвали к памяти тот факт, что как Кленч, так и Мэккли во время всего судебного разбирательства упорно не желали признать себя виновными, а Кленч, покидая скамью подсудимых после вынесения приговора, в совершенно вежливой форме поблагодарил суд за справедливость, но при этом заявил о том, что хотя им суждено умереть, они так же невиновны в приписываемом им убийстве, как и те, кто их судил.
Человек по имени Бертон Вуд, казненный впоследствии на Кеннингтонском пустыре, а также его сообщник признались эсквайру, судье графства Суррей, утверждая, что Кленч и Мэккли пострадали безвинно, и что именно они, нижеподписавшиеся, и еще один человек, все еще разгуливавший на свободе, совершили это преступление. Вскоре был пойман и третий убийца, которым оказался некий Тимме. Его приговорили к повешению за другое преступление, но незадолго до казни, имевшей место в Ридин'ге, он признался, что тоже участвовал в нападении на Фрайера.
Элизабет Феннинг
Эта женщина, находясь в услужении в семье Тернеров, подала на стол блюдо с запеченными в тесте яблоками, обильно напичканными мышьяком. Хотя Элизабет отведала злосчастных яблок сама и долго болела, как только она поправилась, ее заключили в Ньюгейт-скую тюрьму и привлекли к суду за «попытку отравить мышьяком Орлебара Тернера, Роберта Грегсона, Тернера и Шарлотту Тернер и намерение убить вышеназванных лиц». Хотя Элизабет не признала себя виновной, суд, отличавшийся предвзятостью и неоправданной мстительностью, приговорил ее к смертной казни. Сами Тернеры не верили в виновность Элизабет, и Орлебар Тернер, как глава семьи, намеревался даже подать в суд прошение об отсрочке приведения в исполнение смертного приговора. Однако судья посоветовал ему не делать этого, так как это могло бросить тень на его семью. Стало известно также о том, что судья имел разговор с двумя друзьями Тернера.
Те сообщили, что в последнее время Роберт Тернер демонстрировал признаки умопомешательства и даже обращался к ним со слезной просьбой определить его в сумасшедший дом: «Сделайте это, ради Бога, иначе, находясь на свободе, я могу принести несчастье. Я могу лишить себя жизни или убить свою жену».
Кроме того выяснилось, что именно Роберт купил пакетик с белым мышьяком, исчезнувший незадолго до несчастья. Тем не менее, согласно приговору, Элизабет Феннинг повесили в Тайберне.
Т
ТИСКИ
К этому средству пытки неизменно прибегали, когда требовалось вытащить из жертвы или признание, или какие бы то ни было сведения. Этой пытке исторически предшествовало так называемое «связывание пальцев» при помощи тонкого шнура, который затягивали так, что он глубоко врезался в плоть и доставлял жертве сильные страдания.
Подобно дыбе, тиски — вечный символ камеры пыток, и тем, кто сомневается в том, что это скромное устройство способно причинить непереносимую боль, следует вспомнить, когда в последний раз они стукнули себе молотком по пальцу, забивая гвоздь. Подобно многим другим инструментам пытки, тиски имели множество вариантов, простых и сложных, одинарных и двойных, однако результат их применения был один: