— Нет, нет, нет, не дожидайся, пока гора упадет на тебя, нет, нет, нет.
Но по дороге, посыпанной белым песком, она шла степенно, приветствуя дядюшек, тетушек, кузенов и кузин, которые направлялись к мастерским, выстроенным вдоль реки. Дядюшка Мигель уже был в своей кузнице, и успел переделать кучу работы; сегодня была его очередь заниматься всякими мелочами, без которых, однако, нельзя было обойтись: гвозди, заклепки, наконечники стрел, крючки для рыбной ловли, ножницы, шурупы и болты, и другое в этом роде. Его помощники сновали туда-сюда, как муравьи по муравейнику. Два старших подмастерья сидели, окутанные клубами пара от остывающего в воде железа.
— А, малышка, принесла старому дядюшке воды.
Она нетерпеливо откинула косы, но законы Долины обязывали с уважением относиться к старшим. Брэнн сняла крышку с глиняного кувшина, который сделал ученик её отца Иммер, и налила Мигелю полную кружку.
Больше половины кузнец тут же выпил, а остальное вылил себе на голову.
— Ты уже сделала свой выбор, детка? Время не терпит.
Она кивнула. Мигель дернул её за косу и улыбнулся.
— Что, не хочешь говорить?
Он засмеялся, почти задохнулся от смеха, когда Брэнн упрямо взглянула на него, но потом вдруг стал серьезным.
— Ты идешь на гору? Хорошо. Венстри, — он показал на одного из подмастерьев, — хочет сделать рукоятку ножа в виде спящей выдры. Помоги ему, дочка, найти хорошенького зверька и нарисуй. Но запомни, выбирай того, что спит прямо, а не свернувшись клубком, иначе хорошей рукоятки не получится. — Она кивнула, повесила кружку на ремень и пошла дальше.
Когда она спускалась по ступенькам кузницы дядюшки Джимиса, из-за угла вывернул ученик её матери Марран, держа в руках две горячие сладкие ватрушки.
— Эй, Брэмбл, лови.
Он кинул ей одну ватрушку.
Брэнн потянулась, чтобы поймать её, и едва не упала с нижней ступеньки лицом в грязь, и, конечно, это отнюдь не развеселило её.
— Дурак, из-за тебя я чуть не сломала шею, можешь быть уверен, я тебе это припомню.
Он мило улыбнулся, но ничего не ответил. Маран вообще редко говорил, однако лишь немногие из жителей Долины, будь то мужчина или женщина, взрослый или ребенок, могли устоять перед его обаятельной улыбкой. В Арт Слия он жил третий год, и дела шли отлично. Однажды мать сказала, что он будет самым лучшим ткачом и гобеленщиком, какого видела Арт Слия. Если её мать действительно решила сделать гобелен о горе, используя наброски Брэнн, то именно Марран нарисует сюжет и выполнит большую часть работы. Месяц назад ему исполнилось всего пятнадцать, и он ещё мал для такого дела, но мать хочет, чтобы на Праздник Столетия Марран был принят в подмастерья к старшему дядюшке Ернису. Это будет День Выбора для Брэнн. День её одиннадцатилетия. Да уж, хлопот не оберешься.
Брэнн взрыхлила ногой песок и бросила взгляд на Маррана, который улыбнулся, заметив это. Ловя многозначительные взгляды девочка пошла дальше, возмущенная и обрадованная тем, что он оказывает ей знаки внимания. Ее мать и тетушки уже начинали строить планы. Несколько раз она ловила их взгляды на себе и Марране. И тогда ей хотелось кусаться.
Брэнн добралась до мастерской отца и заглянула внутрь. Кузен Иммер был занят набором тарелок, который один из дядюшек заказал для приданого своей дочери. Проблема состояла в том, что отец и дочь дали совершенно различные указания насчет вида посуды, и мягкий от природы Иммер пытался создать нечто такое, что понравилось бы обоим. Несмотря на его раздражительность и вечное беспокойство из-за пустяков, Брэнн он нравился. Даже когда он бывал очень занят, Иммер всегда находил время и терпение для надоедливой маленькой девочки. Брэнн подошла и встала рядом, внимательно наблюдая, как он раскрашивает рисунок. Он обмакивал кисточку в разные краски, чтобы найти самый лучший вариант. Брэнн погладила руку друга.
— Господи, может, это сработает.
Он вздохнул.
— Если нет, я сдаюсь, Брэмбл. Но мне кажется, и это бесполезно.
Брэнн снова погладила его руку и пошла по мастерской, вытирая инструменты, приводя в порядок полки, подметая пыль и паутину, которой было предостаточно. Она чувствовала себя прекрасно, никто не следил за ней, не погонял. Брэнн обошла кучу осколков и направилась к двери, когда пол под ногами задрожал, но это было лишь маленькое землетрясение, которое скоро закончилось.
— Усни, Слия, усни, — запела она, сметая разлетевшуюся пыль и осколки за дверь.
Радуясь солнечному утру, Брэнн стояла в дверях, глядя на небо сквозь мозаику березовых листьев, чистое, как родниковая вода. Она вдохнула прохладный воздух, потрясла метлу, поставила её около стены, схватила сумку и стала взбираться наверх, шагая вдоль русла ручья к своей любимой скале, где камень заставлял поток свернуть. Там она могла лежать, свесив голову и смотреть, как в прозрачной воде играют яркие рыбки, или сидеть, глядя на зверей, спускающихся к водопою. Если она сидела неподвижно, как камень у нее под ногами, приходили оленята с оленихами и играли на травянистых лугах.