В негодовании Хотеа замолчала. Она едва не растворилась в воздухе. Потом положила свою руку на руку брата. На этот раз он не отдернул её.
— Колдунья еще раз оглядела всю комнату и вышла. Я осталась там, где была. Не удивительно, что Текора презирал остальных жен.
Я заметила, что он стал моложе. Кожа стала нежнее, он сам как-то округлился, а походка его напоминала походку молодого человека. Ясно, чем она его подкупила. А что будет дальше, когда у него не останется ни одной дочери? Наверняка он примется за служанок и начнет с меня. Да уж, кадда сделает все для этого. Никто из нас, хина, не доживет до конца этого года. Я еще долго лежала под кроватью: вдруг кадда вернется и учует, что я здесь. Но ничего не происходило. Я выбралась из-под кровати, заслышав щебет ранних птах. Скоро рассвет. Если мне придется всю жизнь провести в ссылке, уж лучше прыгнуть сейчас со скалы. Немедленно. Прочь. Как можно дальше и как можно быстрее. Оставшаяся девочка еще спит, служанка тоже, но как только она проснется, тут же закричит, увидев, что третья дочь исчезла. Открыв дверь, я вы скользнула в сад… В саду меня ждала Текамина. Я не успела сделать и двух шагов — она схватила меня… Я пыталась вывернуться, однако её руки, холодные и сильные, как железная цепь, крепко держали меня. Я не могла сопротивляться. Она как-будто высасывала из меня кровь. Я до смерти испугалась. Сначала я подумала, что она собирается выпить всю мою кровь прямо здесь. Я ошиблась. Она толкнула меня обратно в детскую, а оттуда в холл. Я шла молча, не в состоянии вымолвить ни слова, хотя пыталась закричать. Я была похожа на марионетку, которую кто-то дергает за ниточки. Но все это было слишком ужасно, чтобы казаться наивной игрой… Она привела меня прямо во дворец, в комнату под крышей, толкнула внутрь, а через минуту я почувствовала пронизывающую боль в затылке… Когда я проснулась, было опять темно или все еще темно, не знаю. За запястья и лодыжки меня привязали к углам железной рамы. У меня во рту был кляп, а в комнате витал запах аниса. Господи, как надоел мне этот запах. Казалось, комнату давно не проветривали — воздух застоялся, и от этого становилось еще страшнее. Они еще не съели девочку. Похоже, в этом месяце я займу ее место. Запястья и лодыжки горели, во рту был вкус кожи и постоянный, не прекращающийся стук в голове… Сначала мне было не по себе, потом я попыталась освободиться от веревок и с радостью выяснила, что знаю об узлах больше того, кто привязывал меня. Как только с веревками было покончено, я стала думать, как выбраться… Снаружи на двери засова не было, только отверстие замка. И ничего в комнате, чем его можно отпереть. Я подтолкнула раму к окну и очень осторожно стала забираться по ней. Она так скрипела, что, казалось, развалится, если сделаю еще один вдох. Добравшись до середины окна, я огляделась. Внизу подо мной прибой белой пеной разбивается о черные скалы. В лицо дул ветер, холодный и влажный, от него я почувствовала себя лучше… Вдруг чьи-то пальцы дотронулись до моей лодыжки. Я знала, это она. Прежде чем Текамина снова лишила меня силы, я ударила её ногой. Но мне нужно было как можно скорее убраться оттуда. Позади я услышала проклятье и скрежет металла — рама обрушилась на колдунью. Стоя на подоконнике, я посмотрела вниз, туда, где волны бились о скалы. Там меня не ждало ничего хорошего. Посмотрела вверх. Карниз был совсем рядом, и все равно я не могла дотянуться до него, позади опять послышались проклятья и шум. Колдунья лезла за мной. Я рискнула и прыгнула. Повисла, зацепившись за самый край карниза, и попыталась подтянуться. Но пальцы Текамины вцепились мне в лодыжку. Я старалась ударить ее ногой, но напрасно, я не могла освободить ногу. Руки соскользнули… И вот я здесь. И останусь до тех пор, пока кадда не умрет, а её тело не будет лежать рядом с моим на дне залива. Ты меня слушаешь, брат, ты слышишь?