Он был полностью одурманен, по нему могло промчаться стадо богханов, и он ничего бы не заметил.
— Лики, — шепнула она. — Посвети немного…
Она подняла фартук и вслед за махсаром проникла внутрь. Воздух был жарким и густым от запаха трав, пота и застарелой мочи; в жаровне горел торф, давая больше дыма, чем тепла. Наполовину дым состоял из благовоний и наполовину из остатков сушеных трав, благодаря которым шаман впал в оцепенение. Он свернулся на охапке засаленных шкур и храпел. У него был дар, она почуяла это с утеса, но не слишком большой. Даже если он проснулся бы и нашел её, он бы не представлял опасности.
Несмотря на это, она была начеку, подползая к нему. Колдунья загородилась защитными полями и напустила на себя выражение меня-здесь-нет. Её предосторожности выглядели бы жалко, подбирайся она к Максиму или даже к Шантиен, но для этого человека они были куда как достаточны.
Шаман носил свой кошель, мешочек из промасленной кожи длиной в руку, на ремешке на шее. Она коснулась его и отдернула руку, когда храп внезапно прервался. Потом колдунья коснулась его снова. Шаман забеспокоился, но не проснулся. «Ладно, — подумала она, — если я хочу это сделать, лучше делать это быстро».
Она прочла узел, распустила его. Растянув устье мешка, она запустила два пальца внутрь, где все было перемешано, и почувствовала холодные выступы серебряной цепи. Она зацепила её пальцем и начала вытаскивать из мешка вместе с тем, что к ней было прикреплено. Храп возобновился, теперь он был более неровным; беспокойство во сне старика предупредило её о том, что ей лучше поторопиться. Шаман застонал во сне, но так и не проснулся, когда она отцепила Франзакоуч от сушеного крыла летучей мыши и стеблей какого-то неизвестного растения. Истощение после шести ночей обрядов сковало шамана, как цепями.
Колдунья повесила Франзакоуч себе на шею, опустив его под рубашку. Тот устроился между её грудей, как теплая рука, удивив её своей температурой, поскольку и серебро, и камень, из которого он состоял, не слишком приятны были для голого тела. Она взяла копию, которую они с Айлики изготовили, и опустила её в мешок, засунув достаточно глубоко среди других ритуальных предметов. Оставшись довольной тем, как легла копия, она стянула шнурки и постаралась завязать их концы в узел, как можно более похожий на первоначальный. Вслед за Айлики, мелькавшей впереди неё, она выползла из хижины.
Снаружи её оглушил холод. Поднимался ветер, бросавший снег ей в лицо. Её локти и колени превратились словно в обледенелые петли, стоило их согнуть, и они сломались бы. Айлики вернулась, прижалась к ней и послала сквозь неё волну огня, разбудившую Франзакоуч от спячки. Талисман разогнал тепло по её телу, согрел ее суставы достаточно, чтобы она смогла со скрипом подняться на ноги. Ходьба размяла её еще больше. Она шла за светящейся, словно дух, Айлики сквозь бушующий снег, натыкаясь на длинные дома, все еще темные и полные храпа, на загоны с белыми холмами внутри, под которыми лежали овцы и быки, джейкеры и богханы, шла по лишенным деревьев открытым местам к устью ущелья.
Взобраться к лагерю оказалось легче, чем она ожидала. Ветер поддерживал её со спины, а не дул в лицо, Айлики светилась, словно маленькое желтое солнце, так что ей было видно, куда ставить ногу, и Франзакоуч излучал тепло по всему ее телу. Ей некогда было думать, пока она боролась с коварными склонами. Она только успевала удивляться связи между ней и талисманом. Как только он прижался к ней, все стало так, словно он был там всегда.
Когда она вползла в укрытие, перед ней возник призрак Тре.
— Ну?
Она свернулась на подстилке и смотрела на него.
— Он у меня, — произнесла она наконец. — Сколько еще будет идти этот снег?
Когда он заговорил, его ментальный голос был плоским и тусклым, лишенным малейших оттенков. Он отвечал ей только по одной причине, потому что его сообщение быстрее привело бы её к нему. Нет, не её, талисман.
— Он перестанет идти примерно с восходом солнца. Когда снег перестанет падать, будет дуть сильный ветер, но ты сможешь ехать и он заметёт твои следы. Сам ветер стихнет через час или около того, но будут порывы холодного сырого воздуха, те, что пробирают до сердца. Ты должна следить за пони, не загони их… По подножиям холмов на юг идет нечто вроде дороги, ваннер рукксы пользуются ею весной и летом, но они осели на зиму, так что ты их не увидишь. Если ты поедешь по дороге и поторопишься, то достигнешь деревни к заходу солнца. Ты можешь укрыться на ночь в Общинном Доме, купить там зерна и чаю, они держат запас для тех, кто путешествует зимой. После этого у тебя будет неделя ясной, морозной погоды, затем опять начнется метель. Тебе лучше её переждать ее в укрытии. Это будет трехдневный буран. Там близко расположены несколько деревень, так что ты сможешь выбрать, где переждать. Приезжай как можно быстрее, сестра. Я очень устал.